- Полдня ваш батюшка тут просидел. Видно, отдыхал с дороги, пока воины его покои проверяли. Хорошо, что ты не пришла, моя лапочка. Если бы батюшка понял, что наш маг тебя вылечил, не знаю, что и было бы. Меня бы убил уж точно. Он про тебя спрашивал, а я ему ничего не сказала.
Интересно! Как же она выкрутилась?
- Ты молчала, Терина?
- Ну что ты, солнце мое! Отвечала, он же мой господин. Только отвечала так, как будто ты все еще больная. Показывала, что злюсь на него. Это и раньше так было, поэтому он ничего не заподозрил.
Уф! Камень с души!
- Молодец, нянюшка! Ты у меня самая умная и я тебя люблю.
Бедная женщина горячо меня обняла и облила слезами. Потом снова зашептала:
- Дай тебе боги счастья, моя лапочка. Вижу, что ты не очень хочешь этого брака, но тут уж делать нечего. Говорят, король не такой плохой человек, не злой, да и мужчина видный, хоть и не красавец. Он тебя не обидит. А если ты потом в кого влюбишься... Только мне скажи, я для тебя все сделаю. После твоей свадьбы у меня кроме тебя господ не будет. Да и сейчас нет, если судить по сердцу, а не по закону.
Я в ответ прижалась к груди этой доброй женщины. Никогда никто в моей прошлой жизни не любил меня так и не был так предан, как эта тетка. Только на самом деле любила она свою Алиенор.
Терина уложила меня в постель, но сон не шел. Встреча с герцогом, предстоящее событие, отношение ко мне окружающих, ожидание нового поворота моей истории — все это не давало заснуть. Я вновь и вновь прогоняла перед внутренним взором все, что полагала важным.
Вероятно, нянюшка что-то почувствовала, потому что вошла в спальню с огромной, на пол-литра кружкой. Мэтр Роген прислал успокаивающий чай. Благословляя симпатичного мне рыжика, я выдула половину, после чего откинулась на подушки и заснула без сновидений.
Утро описывать не стоит, всем знаком дурдом перед свадьбой. Церемония была назначена на полдень, и уже с восьми утра вокруг меня роились женщины, призванные причесать, нарядить и украсить невесту. Его Светлость герцог Кавринский заглянул около десяти. У меня сердце снова ушло в пятки, но он просто проверил, все ли хорошо. Оглядел платье, чмокнул меня в лоб и вышел.
Его немудрящие действия, казалось, выпили из меня всю энергию. Я с ужасом думала о тех часах, которые придется провести на людях. Выдержу ли, не хлопнусь ли в обморок? В моей прошлой жизни я не знала, что это такое, но мое новое тело имело в этом деле богатый опыт. Терина, говоря о прошлом Алиенор, много раз подчеркивала, какая она, то есть я, была нежная и чувствительная.
Похоже, ту же информацию имел мэтр Роген, который через пять минут после визита герцога прибежал ко мне с укрепляющим отваром, в который что-то добавил, и пообещал, что зелье даст мне сил вытерпеть церемонию до конца.
Практически сразу после этого меня под белы ручки повели венчаться. Хорошо, что Ангер успел заранее подготовить и расписал все действо практически по минутам, а то я бы сбилась. Конечно, церемония ничем не напоминала нашу. Никаких посаженных матерей и отцов, подружек невесты и всякого такого.
Меня ввели через боковой вход в храм местной богини плодородия, провели в центр молельного зала и усадили на низкий табурет. Поверх моего наряда покрыли плотным покрывалом, под которым я сразу же начала задыхаться, и жрец, стоявший рядом, начал обряд. Он долго что-то гнусил, а жрицы тем временем пели. От курильниц поднимался сладковатый дым, было нестерпимо жарко. Очень хотелось приподнять проклятую тряпку и посмотреть, что происходит, но меня предупредили, что делать этого нельзя.
Я услышала голос моего так называемого отца, который толкнул очередную речь минут на двадцать. Он отдает Таргелену самое дорогое что у него есть — любимую дочь, наделенную всеми мыслимыми достоинствами. Перечислив кучу положительных качеств, он сорвал плотное покрывало с моей многострадальной головы, и по залу прокатился вздох восхищения и зависти.
Зная, как я выгляжу в этом наряде, я могла предположить, что добрая половина мужчин хотела бы оказаться на месте моего жениха, а вот девушки все поголовно хотели выглядеть так же как Алиенор. Они завидовали не положению в обществе, не жениху и не богатству, они просто не могли не завидовать красоте.
