* * *
Мэри прижималась к нему щекой и просила не умирать, однако он ее не слышал, и она догадалась, что уже не услышит. Пендер улыбнулся и шепотом попросил прощения, а она хотела ему сказать, что он не виноват и все в порядке, но он замер, лицо стало холодным и далеким, и его больше не было.
Она долго стояла на коленях, обнимая окровавленное тело, пока агенты ФБР не оттащили ее. К тому времени ее одежда успела промокнуть насквозь. Они схватили ее за руки и за ноги — потому что она кричала и отбивалась — и вынесли из самолета. Мертвый Холл лежал на прежнем месте. Переступив его тело, они понесли ее дальше. Потом ей снова надели наручники и бросили в машину.
Стивенс сел за руль, а Уиндермер рядом. Когда они проезжали мимо ангара, Мэри все крутилась, выворачивала шею, чтобы в последний раз увидеть самолет. Но самолет вскоре исчез вдали, и смотреть стало не на что.
Они везли ее обратно по зимним детройтским улицам и за всю дорогу не проронили ни слова.
После смерти Артура Пендера Стивенс задержался еще на несколько долгих дней, подбивая концы, но все-таки не закончил, и в Миннесоте его ожидала куча бумажной работы.
В своей убогой каморке они печатали отчеты, которые надлежало сдать в трех экземплярах. Затем, когда минуло четыре дня, как Артура Пендера извлекли из салона самолета «гольфстрим», принадлежащего Джейсону Кардиналу, они стояли средь плотной толпы на детройтском кладбище, глядя, как гроб с телом агента Холла опускают в холодную декабрьскую землю. Лил дождь со снегом, родные Холла рыдали, и Уиндермер тоже рыдала, уткнувшись лицом в плечо Стивенсу.
Сразу после похорон они сели в такси и отправились в аэропорт, чтобы успеть на первый вечерний рейс в Твин-Ситиз. Во время полета Стивенс держал Уиндермер за руку, не зная, правда, кому из них это более необходимо. Пока все внизу не скрылось за облаками, он смотрел в окно и видел съеживающийся город, серый лабиринт дорог в промышленных зонах, поодаль аэропорт Коулман-Янг, с ангаром, где умер Пендер, и, прежде чем окно закрыла белая пелена, он успел мельком разглядеть извилистую трассу, ведущую в мотель «Мотор Сити».
— Мы вернемся, — сказал Уиндермер, — предварительные слушания по делу Сойера состоятся через месяц, а потом и до девиц очередь дойдет.
«Что касается девушек, — думал Стивенс, — то они, похоже, легко отделаются». Как и обещала Тиффани Прентис, ее отец нанял самую известную в стране компанию адвокатов, чтобы вытащить дочь из тюрьмы. И потому не приходилось сомневаться, что суд проникнется сочувствием к жертве стокгольмского синдрома — если вообще дойдет до суда. Такие дела обычно заканчиваются штрафом или общественными работами, а потом их навечно спускают в архив, где забывают навсегда.
Макаллистер, с другой стороны, полагалась на помощь госадвоката Глории Уоллис, которая во время слушаний защищала ее с пеной у рта, хотя и состояла на государственной службе. Кроме того, Мэтт Сойер всячески выгораживал Мэри, говоря, что ее и близко не было, когда он убил Бенетью, да и в других случаях ей, дескать, отводилась роль десятого плана. Словом, крупный тюремный срок ей не светил. На данный момент помощник прокурора Обрадович готовился одобрить очень выгодное для нее соглашение — несмотря на протесты Уиндермер и Стивенса.
Когда самолет приземлился в Миннеаполисе, уже стемнело. В темноте белели улицы и дороги, покрытые снегом. По пути к багажному терминалу они в шутку поспорили, чей багаж появится на ленте первым, и Уиндермер выиграла. Стивенс со смехом поймал и подал ей чемодан.
— Что ж, до понедельника, — сказала она. — Нам еще дописывать отчеты, а заодно узнаем, не выкинули ли чего Сойер и Макаллистер.
— Вообще-то управление требует, чтобы я вернулся. Я и так потратил уйму времени, работая для них в ФБР.
— Вот вы какой! — рассмеялась Уиндермер. — Кутили вместе, а убирать мне? Но что с вас возьмешь? Вы же городской коп.
Они постояли, улыбаясь друг другу, и Стивенс не знал, что еще сказать, хотя уже пару дней представлял себе этот момент. Взглянув ей в глаза, он увидел, что она думает о другом.
