— А сам — джигит?
— Моя такой — гордый народ!
— А, дитя гор…
— Сам ещё ребёнка!
— Чурка… — последовал размен любезностями.
Дарья стремилась выяснить свиту Араба. Те быстро проявили себя. Но он подал им скрытый жест: дескать, сам разберётся во всём. И ему нравится, не столько разговор с девчонкой, сколько её мать. Настоял, чтобы они блокировали в туалете отца.
Встал ещё один из пассажиров в нарушении правил.
— Персик, а не женщин, — занялся он бортпроводницами. — Так бы и женился на обоих?
— Как так?! — озадачил он их.
— Моя вера разрешать иметь не одна жена, и иметь уже! Совсем одна, а надо три!
— Султан что ли? — назвала одна из стюардесс кличку боевика Араба, сама того не подозревая.
— Нет, ти это слишал? — обратился он невзначай к пахану.
— Не думай — женись! Упустишь, потом рука с обратной стороны кусать станешь!
— Вах… — встал на колени джигит, явно предлагая руку и сердце. — По коврам будете ходить — персидским, красавиц, на золоте кюшат… персики! Сладкие мои…
— Мужчина, сядьте и успокойтесь…
— Как скажешь, красавиц… — заложил ногу за ногу кавказец прямо в проходе на ковре. Благо не стал делать намаз по мусульманской традиции.
На что и намекнула Дарья.
— Не пора ли лбом о дно самолёта биться и стонать с высокой колокольни: мана-мана… тыт-тыт… тырыры…
— Омана… — подсказал азиат.
— Заманал…
Самолёт набрал скорость, отрываясь от земли.
— Пять минут — полёт нормальный… — выдала в продолжение Дарья, покосившись в иллюминатор. И затянула: — Земля в иллюминаторе…
— Да ти, космонавта будиш…
— Ага, ВДВ…
— Вах?..
— Чё, не слыхал про «Войска Дяди Васи», чурка? И кто из нас двоих Буратино, а папа Карло?
— Додик… — подала голос мама, но на неё никто и внимания не обратил.
Дарья нравилась Арабу — смелый ребёнок, а ко всему ещё и девчонка — боевая. И был недалёк от истины.
— Твоя скока лет стукнул?
— А чё?
— Моя влюбится в твоя!
— Типа жениться задумал?
— Вай…
— Угадала?
— Додик… — снова выдала мама.
— А чё, ма? У них же в 14 лет замуж берут, а мне вот-вот 12 стукнет — почти взрослая по их меркам!
— Дод-Ик… — зашлась мама. — Вот погоди, выйдет папа, он тебе всыплет!
— Телесные наказания запрещены во всём мире конвенцией о… военнопленных… — окончательно поразила Дарья своими познаниями — а на деле непосредственностью общения — Араба.
Как учили: застань противника врасплох — и полдела сделано — можно смело брать его голыми руками, а тёпленьким и невредимым.
— Эй, красавиц… — окликнул Араб бортпроводниц. — Как освободишься, к нам подойди! Да?..
Он затребовал сладости с прохладительными напитками для девчонки.
— Кюшай, моя сладкий пупса…
— Я не одна — у меня семья…
— У моя тоже — большой такая, как и женщин…
— Жена — толстый?
— Нет, пухлый…
— Как подушка…
— Как перин с кроват…
— Ну и раскормил же ты её, грузчик…
— Почему мой грузчик? Мой не грузчик…
— Типа не работать, как грузин?
— Моя иной национальность. Князь…
— В натуре? Или в законе?
— Шутка? Твоя шутить над моя?
— Типа… — подмигнула озорно Дарья, пробуя на вкус всё то, что принесли на тарелке бортпроводницы, как в анекдоте: «Шо ни зьим, то покусаю!» — Фу, кислятина!
— Вай-Вах… — остался недоволен Араб гостеприимством проводниц.
— Врёт она…
— Устами ребёнка глаголет истина… — озадачила Дарья стюардессу.
— Ай, нехорошо, красавиц, врать! Наша твоя замуж не брать…
— И чё? В девках не останусь! У меня таких чурок как вы, целый салон самолёта на каждом рейсе! — позволила бортпроводница взболтнуть себе лишнего.
— По-моему, как мне кажется, это оскорбление, — ухватилась Дарья. — Нас пытаются обидеть, чурка! Или не джигит? Давай самолёт угоним на какой-нибудь зарубежный курорт? И я твоя — навеки!
— Вах… — осознал Араб: ребёнок неспроста подсел к нему. Подстава. Осмотрелся. Нигде ни одной подозрительной личности.
Охрана также по его жесту засуетилась. Но ничего и никого подозрительного не заметили, притом при всём, что иные пассажиры в салоне следили за импровизированным театрализованным действием больше подобным на цирковое представление.
— Додик… — не выдержал Араб.
— Сам — чурка! — состоялся обмен любезностями. — А ещё джигит называется! Струсил — кишка тонка!
