— Что же теперь будет? — спросил он. — У меня чрезвычайно жесткое расписание. Опоздание в любой из пунктов вызовет множество осложнений. И прежде всего с пересадками по всей трассе: Неаполь, Порт-Саид, Калькутта, Сингапур… Если у вас есть основания задержать кого-либо из моей группы, то, Бога ради, сделайте это и позвольте ехать остальным!
Обычно добродушное лицо инспектора слегка нахмурилось.
— Я буду с вами совершенно откровенен, — сказал он. — Ни разу мне еще не доводилось сталкиваться с такой ситуацией. Поэтому я еще не составил плана действий. Хочу вначале посоветоваться с моими старшими коллегами в Скотленд Ярде. Завтра будет формальное рассмотрение дела коронером, а после этого поездку, вероятно, придется отложить еще недели на две…
— На две недели? — ахнул пораженный Лофтон.
— Весьма сожалею… Постараюсь закончить расследование как можно скорее. Но пока эта загадка не будет разгадана, мне нужно, чтобы вы оставались в Лондоне.
— Но это же немыслимо! — наконец, пришел в себя Лофтон. — Я буду протестовать!
— Это ваше право, — ответил Дафф, и на том они расстались.
В холле его ждал Марк Кеннавей.
— Я мог бы занять у вас несколько минут, инспектор? — спросил он.
Они уселись на узкую резную скамью.
— У вас какая-то дополнительная информация? — в голосе Даффа чувствовалась усталость.
— Не знаю, будет это полезным или нет, но я вспомнил, что когда сегодня около полуночи я выходил от мистера Тэйта, чтобы спуститься к себе на второй этаж, я видел мужчину, укрывшегося в тени за лифтом.
— Мужчину?
— Только не ждите никаких сенсаций, инспектор. Это был капитан Кин.
— Что же, он шел одолжить книжку.
— Может быть. Что ночной лифтер любит читать, это я видел сам, но думаю, что для капитана Кина библиотека лифтера слишком скромна. Да и к чему бы ему скрываться, а не стоять у столика лифтера?
Дафф задумчиво посмотрел на молодого человека. Кеннавей ему чем-то нравился. Все больше и больше.
— Скажите мне, — спросил он, — как давно вы знакомы с мистером Тэйтом?
— Да можно сказать, что примерно с начала этого путешествия. Курс права я закончил в июле прошлого года, но почему-то мгновенного спроса на мои услуги не наблюдалось. Приятель сообщил, что есть возможность подзаработать. Я за нее ухватился сразу, тем более, что мне всегда хотелось посмотреть мир. И тем более, что мне предстояло стать компаньоном знаменитому Тэйту, от которого я надеялся многому поучиться в вопросах судебной практики.
— Ну, и научились?
— Нет. Он оказался неразговорчивым, да к тому же постоянно требующим присмотра. Если такие приступы, как сегодня, станут повторяться часто, то, боюсь, что начну сожалеть о дне, когда дал согласие на его предложение.
— Это первый приступ за время вашего общения с мистером Тэйтом?
— Первый. До сегодняшнего дня мне казалось, что со здоровьем у него все в порядке.
Дафф откинулся на спинку скамьи и начал набивать трубку.
— А не могли бы вы поделиться со мной впечатлением, которое производят на вас остальные члены группы?
— Временами мне кажется, что целью Лофтона было собрать в одном месте как можно больше разнородных характеров.
— Ну, а каков, например, характер Кина?
— Нудный. Привередливый. Любит совать нос не в свои дела. Откуда он взял деньги на тур? Это удовольствие не для его возможностей.
— Мистер Дрейк вел себя на трансатлантике общительно?
— В общем, да. Правда, его общительность была для собеседников несколько обременительной — из-за глухоты. Ну, в остальном это был совершенно безвредный дед. Мне его глухота не причиняла хлопот, поскольку я привык орать во все горло на университетских бейсбольных матчах.
— А что вы думаете о Лофтоне?
— Такие люди предпочитают держать вас на некотором расстоянии. Вполне профессионален, хорошо образован. Жаль, что вы не слышали, как он рассказывает о Тауэре! Обычно ходит с крайне озабоченным видом. Что, впрочем, не удивительно: забот у него всегда и впрямь хватает.
— Как насчет Хонивуда?
— Впервые заметил его вчера утром. На судне он, по-моему, за все плавание вообще ни разу не вышел из каюты.
— Мне он говорил, что в плавании близко познакомился с Дрейком.
