Но главное в том, что он оставался ответственным руководителем. И слово «ответственный» не пустой звук, как сегодня. Ему как руководителю, президенту ВАСХНИЛ, ставилась задача поднять продуктивность гектара сельхозугодий СССР, задача в цифрах и сроках, задача заведомо невыполнимая, перепугавшая его предшественника на посту президента ВАСХНИЛ — Вавилова, но он брался ее решать, потому что именно решение этой задачи нужно было его народу. Он не мог выполнить задание на 100 процентов, да и никто не мог, но при нем продуктивность сельского хозяйства неуклонно росла. Увеличение производства хлеба и мяса, а не увеличение научных отчетов и научных конференций было его целью, и вместе с этим увеличением «взлетел» и Лысенко. Его одержимость была и причиной его падения.
Медведев пишет, что в 1956 г. якобы генетики начали открытую борьбу с Лысенко, написали против него около 300 писем и т.д. То есть мы должны поверить, что люди, которые до сих пор занимались только доносами друг на друга и охотно свидетельствовали в суде против коллег, вдруг напали на «любимца» ЦК КПСС. В книге Медведева даже упоминаний нет, что это Лысенко выступил против хрущевской авантюры подъема целины и что именно это и предопределило «храбрость» генетиков.
Лысенко предлагал деньги для Целины вложить в традиционные хлебные российские районы, в улучшение их земель, в подъем их урожаев, а Целину оставить скотоводству и не трогать до тех пор, пока не будут найдены и разработаны конкретные агротехнические приемы земледелия именно для этих районов. Он предупреждал, что хрущевская авантюра даст несколько урожаев, а затем приведет к эрозии почв и пыльным бурям. Именно за это его и убрали с поста президента ВАСХНИЛ. А с Целиной именно это и случилось.
С 1947-го по 1955 г. валовая продукция сельского хозяйства (с Лысенко, но без Целины) возросла на 65%, а с 1958-го по 1965-й (с Целиной) лишь на 10%. Хрущев вынужден был вернуть в 1961 г. Лысенко в президенты, но ненадолго. Этот одержимый опять выступил, теперь уже против кукурузного идиотизма генсека, и был убран навсегда.
Таковы взлеты и падения неважного ученого, но выдающегося Гражданина.
Лысенко никогда не подстраивался под власть имущих. Против генетиков он публично начал выступать в 1936 году, когда любимцем партии был Вавилов. Ведь даже в 1937 г. ВКП(б) устами заведующего своего сельскохозяйственного отдела ЦК сообщила:
«Речь идет о том, чтобы обеспечить дальнейшее развитие генетики с точки зрения теории развития, обеспечить развитие генетики как науки, вместо превращения генетики в служанку ведомства Геббельса. Только это даст возможность перевести эту науку, находящуюся пока на самых первых этапах своего развития, на высшую ступень. Только это даст возможность нашим генетикам заслужить уважение всех прогрессивных ученых во всем мире...
Для ясности повторяем:
дарвинисты не против генетики, дарвинисты — за генетику;
дарвинисты не против генетики, но дарвинисты против фашистского извращения генетики и фашистского использования генетики в политических целях, враждебных прогрессу человечества» («Яровизация». 1937. № 2. С. 15).
А в 1947 году Лысенко фактически выступил и против дарвинизма — составной части марксизма. Глупо. Но из песни слова не выбросишь. В любом случае это характеризует его как человека, которого мало волновала его собственная должность.
Думаю, что причина неприятия им генетики в том, что он личные моральные и деловые качества тогдашних генетиков, конкретных людей, перекладывал на безвинную науку.
Он требовал от ученых ВАСХНИЛ участвовать в создании советского хлеба, а они давали ему отчеты о размножении мухи дрозофилы. (Эта муха является основным материалом для генетических экспериментов.) В 1939 г. Лысенко этот конфликт выразил так:
«Если в указанный срок не будут получены эти сорта, будет сорвано хозяйственное мероприятие. Кто будет нести ответственность за этот срыв? Думаю, что не менделизм и не дарвинизм вообще, а в первую очередь Лысенко как руководитель Академии сельхознаук и как академик по разделу селекции и семеноводства. Поэтому, если бы менделисты, мобилизовав свою науку, дали хотя бы намек на то, как в 2—3 года получить сорт ржи и в 3—5 лет — сорт пшеницы, приспособленный к суровым сибирским условиям, неужели можно думать, что я бы от этого отказался?»
