Я почувствовал, как холод проникает мне внутрь, леденит спину и сжимает сердце. Но это ощущение я испытывал уже не только от низкой температуры. Страшная мысль овладела мною: мистер Бэйли решил меня заморозить! Поддаваясь инстинкту, я подбежал к двери и начал стучать.
– Отоприте!.. Отоприте!.. – кричал я в исступлении. Но никто не отзывался. Я до крови разбил руки. Наконец опустился на пол…
«Обстоятельства бывают сильнее нас. Не надо быть фаталистом, чтобы понять это…» – вспомнил я слова Элеоноры. Но я все же боролся, я пытался бежать, я умираю в борьбе за свободу! А она… Впрочем, быть может, и она боролась. Мне вспомнился рассказ Николы о трупе, привязанном на носу ледокола. Так расправляется мистер Бэйли со своими врагами. Быть может, Элеонора и права – борьба с Бэйли безнадежна…
Как холодно!.. Руки и ноги невыносимо болят. Я растираю пальцы, но они деревенеют, не сгибаются… С трудом поднимаюсь и смотрю на термометр. Двадцать ниже нуля… Борьба окончена! Я должен примириться со своей судьбой.
Я уселся на пол и погрузился в забытье. В конце концов, смерть от замерзания не так уж страшна. И пожалуй, она легче, чем смерть на электрическом стуле. Скоро я не буду чувствовать боли и усну…
…Какой-то шорох у двери. Или мне чудится? Я пытаюсь подняться, но холод сковывает мое тело. Все тихо. Шорох мне почудился.
В камере как будто потеплело. Но это обман чувств. Организм отдает тепло в воздух, разность температуры тела и окружающего воздуха уменьшается, и поэтому является кажущееся ощущение тепла. Это испытывают все замерзающие. Значит, конец. Время шло, но сознание больше не покидало меня, а ощущение тепла все увеличивалось. Странно! Я никогда не замерзал, но был уверен, что замерзающие должны чувствовать себя как-то иначе. Чтобы проверить свои сомнения, я попробовал шевелить пальцами и, к своему удивлению, убедился, что они шевелятся свободно, хотя незадолго перед этим я не мог согнуть их. Я посмотрел на термометр.
Пять выше нуля!
Температура повышается! Я спасен, и мои страхи были напрасными. Очевидно, мистер Бэйли хотел только напугать меня.
Через несколько минут температура в камере поднялась до двенадцати градусов – обычная температура в жилых помещениях подземного городка. Я поднялся и начал разминать свои члены. Пальцы опухли и покраснели. Но я чувствовал, как кровь горячо и сильно согревает их. Благодаря тому, что температура поднималась так же равномерно, как и понижалась, я избег отмораживания.
Однако что же будет со мной дальше? Долго ли меня будут держать в одиночном заключении?..
И как бы в ответ на этот вопрос за дверью опять раздался шорох, и я услышал звук поворачиваемого ключа. Дверь отворилась, вошел Уильям и жестом пригласил меня следовать за ним.
Я уже не сомневался, что останусь в живых, и бодро вышел из камеры. Уильям вновь провел меня в кабинет мистера Бэйли.
На этот раз Бэйли пригласил меня сесть, а сам, поднявшись из-за стола, начал ходить по кабинету.
– Мистер Клименко, – сказал он. – Вы вполне заслужили смертный приговор, и если остались в живых, то можете благодарить за это мисс Энгельбрект…
Я с удивлением посмотрел на Бэйли.
– Вы приговорены были мною к смерти. Я выбрал для вас наиболее легкий способ перейти в небытие. Мною уже был отдан приказ привести приговор в исполнение… Но у нас чувствуется недостаток в квалифицированных работниках. Мисс Элеонора не справляется… Вы были ее помощником, и, прежде чем окончить заботы о вашем деле, я решил спросить ее, оказываете ли вы существенную помощь в ее работе. Она не знала о том, что угрожает вам… Я просто попросил ее дать отзыв. Она сказала, что вы отличный работник и незаменимый помощник. Она не соглашалась, чтобы я… перевел вас на другую должность. И я принужден был… отменить решение. Вы помилованы! – закончил он очень торжественно, ожидая, вероятно, выражения благодарности с моей стороны.
Но я промолчал и только кивнул головой. Мистер Бэйли криво усмехнулся.
– Мисс Энгельбрект очень горячо… даже слишком горячо доказывала вашу полезность. Она не знает о вашем побеге. Вы ничего не говорили ей?
