На следующее утро Лакшмана вывел Ситу из дворца. Она все еще думала, что Рама устроил эту прогулку для того, чтобы она могла переменить обстановку.
— Разве я не увижу своего господина и не попрощаюсь с ним? — спросила Сита.
— Лучше выйти, пока город еще спит, — смущенно ответил Лакшмана. — Нам предстоит далекий путь.
Сита заметила, что Лакшмана всю дорогу хмурился и молчал. Когда они пришли в ашраму. Сита спросила его:
— Почему ты за всю дорогу не сказал ни слова, о чем ты все время думаешь?
В ответ Лакшмана залился слезами, и Сита встревожилась не на шутку:
— Что с Рамой? Неужели на нас опять обрушилась беда, а я ничего не знаю?
Но у Лакшманы не хватило духу рассказать ей, в чем дело, и Сита продолжала:
— Отчего ты так грустен, как раз тогда, когда я радуюсь, что вновь оказалась в этих чудесных местах? Если ты тоскуешь о нашем городе, давай сократим это путешествие. Отведи меня только в несколько соседних ашрам, я приготовила подарки мудрецам, которые оказывали нам гостеприимство в те далекие годы. Мы будем останавливаться на ночь в одной ашраме, а на заре уходить в другую. Мне тоже не хочется надолго разлучаться с Рамой.
Тогда Лакшмана собрался с силами и сказал ей правду:
— Люди часто злословят, Рама знает, что они попусту болтают языками. И все-таки…
Оправившись от первого потрясения, Сита взяла себя в руки и сказала:
— Как же мне быть, что же мне теперь с собой делать? Может быть, броситься в эту реку… а как же ребенок, о нем тоже надо подумать. Я должна жить, чтобы род Рамы продолжался. Но буду я жить или умру, ты возвращайся и скажи Раме, что я не сержусь на него за то, что он мной пожертвовал; я рада оказать ему услугу. Пусть он только не обижает хоть тех, кто принадлежит к одному с ним роду, — своих братьев. Пусть он всегда заботится о них и никого из них не приносит в жертву своему делу.
Лакшмана оставил Ситу недалеко от ашрамы Валмики и ушел. А Сита села на берег реки и заплакала.
Кто-то из людей, живших в ашраме, сказал мудрецу:
— На берегу реки сидит женщина, очень красивая. У нее, видно, большое горе.
Валмики подошел к Сите, назвал себя и сказал:
— Ты можешь ничего мне не объяснять. Я знаю, кто ты и что с тобой случилось. Ты должна пойти со мной, потому что таково было желание Рамы.
И он привел Ситу к себе в ашраму.
Едва Сита ступила на землю ашрамы, как тут же почувствовала себя лучше. Валмики сказал своим ученикам, кто она, и добавил:
— Эта женщина имеет право не только на ваше уважение, но и на вашу любовь.
В ашраме Сита родила близнецов Кушу и Лаву, здесь они и выросли. Валмики стал их наставником, он следил за их занятиями и назначил мальчиков хранителями своего великого творения — «Рамаяны», — когда им еще не исполнилось и десяти лет.
Однажды Рама устроил торжественное жертвоприношение и пригласил Валмики, который послал вместо себя Кушу и Лаву.
— Ступайте в Айодхью, но не приближайтесь к священному месту, где будет происходить жертвоприношение, — напутствовал он мальчиков. — Остановитесь в лесу и спойте о Раме так громко, чтобы вас услышали во дворце. Не принимайте ни денег, ни подарков, если вам их предложат, они вам не понадобятся. У вас есть голос и слух, и вы одни будете пересказывать «Рамаяну».
Лава и Куша отправились в путь. Через некоторое время они пришли к священному месту, где в ожидании жертвоприношения уже собрались тысячи гостей и священников. И тогда, перекрывая звуки гимнов и заглушая напевы молящихся, вознеслись голоса близнецов, рассказывающих «Рамаяну», и толпа замерла. Люди забыли обо всем на свете, никто не смел шевельнуться — все слушали. Рама оставил свои дела и вышел посмотреть, откуда доносится эта могучая песня. Близнецы, едва Рама взглянул на них, приобрели над ним какую-то непонятную власть, и Рама пригласил их во дворец. А потом он собрал у себя ученых, поэтов и знатоков литературы, и молодые люди читали им каждый день несколько строф из поэмы Валмики. Рама с величайшим наслаждением разбирал и изучал каждую строчку, так что он был не только героем этой поэмы, но и ее первым слушателем.
Когда Рама узнал, что Лава и Куша его дети, он послал за Валмики и Ситой. А когда Сита пришла, он искренне обрадовался ее возвращению. Но теперь пробил час Ситы. Она сказала всего несколько слов:
