Ишвара удалился, но Брахма не мог забыть оскорбления, которое Ишвара нанес ему в присутствии детей.
— О Манматха, — в гневе воскликнул он, — ты ответишь за мое унижение! Тебя тоже настигнет рука Ишвары. Пусть он сожжет тебя!
— Можно ли быть таким несправедливым! — возмутился Манматха. — Ты сам создал меня, сам наделил необычайным даром и сам же разрешил им воспользоваться. Разве не по твоему настоянию я натянул тетиву? Как же ты винишь меня за то, что случилось?
Брахма признал правоту Манматхи и смягчил приговор.
Дакша спросил у Манматхи, не хочет ли он жениться на его дочери Рати. Манматха, чьи стрелы оказались неотразимыми для Брахмы и всех остальных, сам не устоял перед очарованием Рати. Ведь ее брови были очерчены еще совершеннее, чем его, а заостренные груди были похожи на нераспустившиеся бутоны лотоса и кончались темными, как медоносные пчелы, сосками, такими твердыми, что упавшая на них слеза разбивалась на тысячи мельчайших брызг; когда Манматха глядел на струнку шелковистых волос между ее грудей, ему казалось, что туда случайно попала тетива его лука. Ее бедра, гладкие, как стволы бананового дерева, плавно сбегали к маленьким ножкам с розовыми пальчиками и пятками. Ее руки походили на потоки золотого дождя, а косы можно было сравнить только с облаками в период муссонов. Манматха изнемогал от любви к Рати, и она стала его женой.
Брахма, все еще не забывший обиды, нанесенной ему Ишварой, сказал Манматхе:
— Отправляйся в путь вместе с Рати, возьми с собой все оружие, которое у тебя есть, и напади на Ишвару. Я хочу, чтобы он оказался в таком же положении, в каком застал нас.
— Но ведь надо, чтобы рядом с ним был кто-то, кого он мог полюбить, — не соглашался Манматха.
— Об этом ты можешь не беспокоиться, — невозмутимо ответил Брахма. — Я дам тебе надежного союзника.
Он вздохнул и создал Васанту (весну). Васанта приготовился сопровождать Манматху и захватил с собой все средства обольщения: летние песни птиц, зеленые побеги растений, налитые соком плоды, деревья в цвету, и пташек, и вечерний ветерок, и волшебные сумерки — все, что настраивает на лирический лад.
Только тогда Манматха осмелился приблизиться к Ишваре, чтобы испытать на нем свою силу. Вскоре он вернулся и сказал Брахме:
— Он не обратил на меня никакого внимания, со мной еще никогда не случалось ничего подобного. Я не отставал от него ни на шаг, я поднялся за ним на гору Кайласу, потом на Меру, я обошел с ним все Гималаи, но он не замечал меня. Васанта помогал мне как только мог. Он навеял теплый южный ветерок, от которого все теряют голову, но на Ишвару это не произвело никакого впечатления. Я израсходовал все пять стрел, но ни одна из них не попала в цель. Я создал селезня и утку, они затеяли любовную игру у него на глазах, но он смотрел на них невидящим взором. Я создал птиц покрупнее — павлина, который совокуплялся с павой, но они вызвали у него не больше интереса, чем комья глины. Я прибегал к сильнейшим средствам, я составлял любовные символы из самых различных предметов: из огромных деревьев, обвитых плющом, и из много другого. Я умолял Васанту не щадить себя. Васанта наполнил всю округу запахом цветов чампака, паннаги, паталы, маллики и тале, благоухание которых заглушает голос благоразумия. По моему повелению раскрывались девственные бутоны лотоса, но Ишвара оставался равнодушен и невозмутим. У меня не хватило сил это вынести, — с тоской сказал побежденный Манматха. — Мне было страшно рядом с ним, и я убежал.
Брахма совсем приуныл. Он испустил тяжелый вздох, и на свет явились странные, фантастические существа, которым он приказал приблизиться к Ишваре и смутить его покой танцами и соблазнительными телодвижениями, а Манматхе Брахма велел еще раз попытаться зажечь сердце Ишвары. Манматха снова покорно отправился в путь в сопровождении Рати и Васанты, но вскоре вернулся и сказал, что его опять постигла неудача.
— Сейчас мы ненадолго расстанемся с Манматхой, — прервал свое повествование рассказчик, — и познакомимся с новым персонажем, появление которого сделало жизнь Манматхи еще тяжелее.
