Затем пришла почта. Письмо от Борка. После возвращения из Мехико он подхватил своего рода заболевание — поток сознания, напоминающий словесный понос, — «месть Монтесумы» (диарею, от которой часто страдают в основном американские туристы в Мексике. — Прим. пер.). В своем письме он сообщал, что у него проблемы со мной. Ему не нравится мой стиль руководства, не нравится мое видение компании, не нравится, сколько я плачу ему. Он не понимает, почему мне требуется несколько недель, чтобы ответить на его письма, и почему иногда я вообще не отвечаю. У него есть идеи, касающиеся дизайна кроссовок, и ему не нравится, почему эти идеи игнорируются. Исписав таким образом несколько страниц, он потребовал немедленных изменений плюс надбавку к оплате своего труда.
Второй бунт на моем корабле. Этот, однако, оказался сложнее, чем мятеж Джонсона. Я потратил несколько часов, чтобы составить ответ. Я согласился поднять размер его зарплаты — немного, а затем стал давить на авторитет. Напомнил Борку, что в любой компании может быть только один босс, и, к сожалению для него, боссом «Блю Риббон» был Бак Найт. Сказал ему, что, если он недоволен мною или моим стилем руководства, он должен знать, что есть два реальных варианта на выбор — уволиться самому либо быть уволенным.
Как и в случае с моей памятной запиской о «шпионе», я испытал мгновенное чувство авторского раскаяния. В тот самый момент, когда я бросил письмо в почтовый ящик, я понял, что Борк был ценным членом нашей команды, что я не хотел его терять, что я не мог себе позволить потерять его. Я отправил нашего нового управляющего операциями, Вуделля, в Лос-Анджелес, залатать прореху.
Вуделл пригласил Борка на обед и попробовал объяснить ему, что я не высыпаюсь, что у меня ребенок родился и все в таком же духе. Кроме того, Вуделл сообщил ему, что я нахожусь в ужасном стрессовом состоянии после визита Китами и г-на Оницука. Вуделл шутил над моим уникальным стилем руководства, говоря, что все вокруг жалуются на него, все рвут на себе волосы из-за того, что я игнорирую их служебные записки и письма.
В целом Вуделл провел с Борком несколько дней, приглаживая его взъерошенные перья, одновременно изучая состояние дел. Он обнаружил, что Борк тоже был на нервах. Хотя розничный магазин процветал, служебное помещение, примыкавшее к нему и ставшее нашим национальным складом, было в ужаснейшем состоянии. Кругом коробки, счета-фактуры и горы бумаг до потолка. Борк не поспевал за всем.
Когда Вуделл вернулся, он нарисовал мне картину. «Думаю, Борк вернулся в лоно, — сказал он, — но мы должны освободить его от склада. Нам следует перенести все складское хозяйство сюда». Кроме того, добавил он, нам надо нанять мать Вуделля, чтобы она стала управлять складскими операциями. Она много лет работала на складе компании «Янтцен», легендарного орегонского производителя и поставщика одежды для спорта и активного отдыха, поэтому в данном случае речь идет не о кумовстве, сказал он. Мама Вуделл идеально подходила для этой работы.
Не уверен, что я придавал этому какое-то значение. Если Вуделля устраивало это, оно устраивало и меня. К тому же я смотрел на это так: чем больше Вуделлей, тем лучше.
Мне вновь надо было лететь в Японию, и на этот раз — за две недели до Рождества. Не хотел я оставлять Пенни с Мэтью, особенно в преддверии праздников, но избежать этого было нельзя. Мне надо было подписать новое соглашение с «Оницукой». Или не подписать. Китами держал меня в подвешенном состоянии. Он не делился со мной своими соображениями относительно продления нашего договора вплоть до моего приезда.
И вновь я оказался за столом в конференц-зале, в окружении директоров «Оницуки». На этот раз г-н Оницука не стал демонстрировать свою фирменную привычку являться с опозданием, не стал он и демонстративно покидать совещание. С самого начала он присутствовал на нем, заняв место председательствующего.
Открыл он совещание заявлением, что намеревается продлить договор с «Блю Риббон» еще на три года. Я улыбнулся впервые за несколько недель. Затем я решил воспользоваться моментом. Попросил продления на более длительный срок. Да, до 1973 года, казалось, еще далеко, несколько световых лет, но он наступит, и мы моргнуть не успеем. Мне требовалось больше времени и безопасности. И моим банкирам тоже.
