Меня захлестывала такая волна ярости, что пришлось отвернуться к окну, чтобы Манц не видел моего лица, и начать глубоко и медленно дышать, пытаясь успокоиться. Этому много лет назад меня научила тетушка Пегги, чтобы помочь справляться с заиканием. Но сейчас это не помогало.
Вернувшись в магазин, я пропускала мимо ушей все, что говорил Манц, пока не настало время идти к Мене обедать.
— Пришли ко мне Осгара, когда придешь туда, — сказал Манц.
Мена тут же набросилась на меня с расспросами.
— Зачем тебя возили к адвокату?
— Подожди, я все тебе расскажу через минуту, — ответила я сестре и обратилась к Осгару: — Манц просит тебя вернуться в тот магазин.
— Хорошо. До встречи, — сказал он и, уходя, подарил мне ободряющую улыбку, на которую невозможно было не ответить.
— Ну же! Рассказывай, что произошло, — поторопила Мена.
Как только за Осгаром закрылась дверь, меня прорвало:
— Сволочи! Они за моей спиной заполнили формы, чтобы вызвать сюда его. Он ни разу не написал, не поинтересовался, как дела у его сына. Прошло больше трех лет! Не прислал даже ни единой открытки на дни рождения Азмира. Кем они, черт возьми, себя возомнили? Я не хочу его здесь видеть, но у меня не было возможности возразить, потому что Манц все время стоял у меня над душой. Что мне делать, Мена, скажи, что мне делать?
Мена была шокирована не меньше меня.
— Мать и Манц вызывают сюда твоего мужа?
— Да! Мена, я не знаю его, я даже не могу вспомнить, как он выглядит. Я прожила с ним несколько месяцев, забеременела и вернулась в Шотландию. Я помню только, что он ужасный человек, который причинял мне боль. Я не верю, что мы женаты. Я не давала клятв. Я не понимала, что говорит имам. Он не может сюда приехать, Мена, этого просто не должно случиться!
— Но, Сэм, что ты собираешься делать?
— Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю. Я не допущу, чтобы он приехал сюда.
Наступило молчание. Я ожидала от Мены каких-нибудь слов, слов поддержки, но она только вздохнула и сказала:
— Не знаю, как ты, но я проголодалась. Купи мне, пожалуйста, пакетик картошки фри.
Я в недоумении уставилась на сестру. Неужели она не понимает? Видимо, нет.
— Ладно. Давай деньги.
Я отправилась в чип-шоп[21] и, когда стояла в очереди, почувствовала, что кто-то прикоснулся к моей руке. Рядом стоял Осгар и улыбался мне. Он был впереди меня в очереди и решил подойти, так как я, погруженная в размышления, не заметила, что он махал мне.
После того как мы обсудили, что будем заказывать, Осгар сказал:
— Манц рассказал мне, зачем вы ездили к адвокату, и, судя по выражению твоего лица, когда ты вернулась, вряд ли ты этому рада.
Осгар знал мою историю после вчерашнего разговора, но я сомневалась, следует ли открывать ему свои мысли, по крайней мере сейчас, поэтому, когда мы выходили из магазина, я сказала:
— Поговорим позже. Манц, должно быть, ждет свой обед. Если он будет слишком часто видеть нас вместе, то не спустит с меня глаз, а мне это сейчас ни к чему.
Осгар кивнул и пошел по своим делам. Я же вернулась к Мене, и, пока мы в молчании поедали обед, у меня голова гудела от обрывков мыслей и неосуществимых планов. Я просто не видела дороги к спасению, по которой можно было бы пойти.
Вечером, когда мы вернулись домой, мать после ужина зашла в кухню.
— Завтра ты не пойдешь в магазин, — сказала она. — Мы с Танвир собираемся за покупками, а ты останешься присматривать за детьми.
С этими словами она покинула кухню.
Я так обрадовалась — целый день дома с Азмиром! Вечер как-то незаметно пролетел, и жизнь стала казаться не столь мрачной только потому, что я могла побыть с сыном. На следующее утро, когда все разошлись и я вымыла посуду после завтрака, мы с Азмиром и Шэмом стали играть. Дома — в прятки, в саду — в салки. Иногда мы делали паузу, я брала Азмира на руки, Шэм садился рядом, и я рассказывала им сказку, а потом они вскакивали с места и игры продолжались. Как бы я хотела проводить так каждый день!
Мальчики носились по саду, а я вернулась в дом, чтобы приготовить обед. В дверь постучали. Я пошла открывать и обнаружила на пороге почтальона с большим плоским коричневым конвертом в руке.
