Однако завоеванная независимость не избавила меня от старых проблем. Через несколько месяцев после покупки хозяйственного магазина Манц купил еще один, продуктовый, на той же самой улице. Он велел матери прислать утром и меня вместе с Меной. Я отказалась: кто присмотрит за Азмиром? Я ни в коем случае не хотела оставлять его с матерью.
— Я не хочу бесплатно на тебя работать, — сказала я. — Я и так из-за своих домашних обязанностей превратилась в рабыню, а теперь ты ждешь, чтобы я еще и в твоем магазине убивалась?
Вот так побои Манца, долгое время казавшиеся чем-то давно забытым, что имело место только до поездки в Пакистан, я снова испытала на себе. Я, вся в синяках, валялась на полу, а Манц, возвышаясь надо мной, орал:
— Ты будешь помогать в магазине! Мама присмотрит за твоим придурковатым сынком, кроме того, есть Танвир.
И я осознала, что у меня нет выбора.
До этого момента каждое утро было радостью: просыпаться, чтобы обнять сына, увидеть, как открываются его глазки, и начать день вместе с ним. Мы завтракали, и я бралась за работу по дому, а малыш в это время играл у моих ног. На следующее утро я встала и собралась, не успел Азмир еще и пошевелиться. А когда Манц посигналил из машины, ожидая, что мы с Меной тут же к нему выбежим, я быстро поцеловала сына в лоб и выскочила из комнаты, чтобы не разрыдаться над ним.
Манц припарковал автомобиль на боковой улице, а не на загруженной транспортом центральной. Магазины выстроились по обе стороны улицы, и Манц повел нас в один из них — в свою хозяйственную лавку. Мена взяла у него ключи, молча открыла дверь и вошла в помещение.
— Сюда, — сказал Манц, не оборачиваясь, и я поплелась следом за ним по тротуару к магазину под названием «Зеленые пастбища», жалюзи которого он и открыл.
Я взглянула на полки, которые выстроились с одной стороны, на них стояли банки и склянки, а с другой стороны тянулась стойка. Манц прервал мои размышления.
— Для начала подготовь картофель. Мешочки в углу. — Он показал в дальний конец здания. — Взвешивай по пять фунтов[20] картофеля на весах, что стоят рядом, клади в мешок и перевязывай. Потом аккуратно складывай мешочки туда. Когда закончишь с этим, я скажу, что делать дальше.
Я пошла в угол и принялась за работу, но Манца, конечно, не устраивало, как я это делаю.
— Так ты далеко не уедешь. Шевелись, я покажу, как это делается. — Он взял пустой мешок. — Сначала наполняешь мешок, — с этими словами он стал класть в него хорошие пригоршни картошки, — потом взвешиваешь. Видишь? Почти пять фунтов, нормально.
Я не стала говорить, что в мешке Манца гораздо меньше пяти фунтов и что это всякий заметит, потому что не хотела лишний раз получить удар. Манц снял мешок с весов, завязал его и поставил на пол рядом с собой. В этот момент в магазин вошел покупатель.
— Продолжай и не спи.
Я принялась складывать картофель в мешки и взвешивать его, но мыслями была с Азмиром. Проснулся ли он уже? Его кто-нибудь покормил? Или малышу придется плакать, чтобы его заметили?
Спустя какое-то время, закончив с картошкой, я подошла к Манцу и сказала:
— Я проголодалась. Могу я что-нибудь поесть?
Он ответил:
— Да. И Мене заодно чего-нибудь принеси. Только поторопись.
Я не знала, чем можно подкрепиться, и решила пойти к Мене, спросить, что она будет, и взять себе то же самое. Идя к хозяйственному магазину, я миновала булочную. В магазине Манца было тихо, и сестра обрадовалась моему приходу.
— Как дела? — улыбнулась она.
Я рассказала и спросила, чего бы она хотела поесть.
— Сходи в булочную и купи мне, пожалуйста, пару бутербродов. С яйцом и майонезом, если можно.
Мена опустила руку в кассу и дала мне пятифунтовую купюру. Я взяла себе пирожок и пирожное с кремом, Мене — бутерброды и вернулась в магазин, где мы сели за прилавком и принялись завтракать.
— Тебе не скучно приходить сюда каждый день? — спросила я.
— Да нет. Это лучше, чем сидеть дома, получать от матери подзатыльники и слушать ее брань.
Верно, но мне нужно было заботиться о сыне.
— Да. Надеюсь, с Азмиром все в порядке. Жалко, что нельзя взять его с собой.
— Уверена, с ним все будет хорошо, Сэм. Он крепкий малыш, — сказала Мена, доедая бутерброд. — Тебе пора возвращаться, незачем лишний раз злить Манца.
