Проданная замуж - страница 7

Я снова подняла взгляд на женщину, а она посмотрела на меня и — впервые за все время — улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ. Когда она снова заговорила, слова уже не звучали резко или странно; это же говорила Мать, как могло быть иначе? Я ответила: «Хорошо». И хотя я абсолютно не поняла, что она только что сказала, такой ответ казался мне правильным. Не успела я опомниться, как Мена оказалась рядом, снова одетая в свой чудной наряд, и все мои гости уехали. Я не жалела, что они уехали, — в конце концов, это был мой дом. Но с тех пор мать стала самым важным моим посетителем. Мать Аманды вообще никогда ее не навещала. Когда со мной начала оставаться сестра, я почувствовала себя принцессой, а когда мать приехала туда, где я живу, я ощутила себя королевой. Пожалуй, я идеализировала ее, и, когда она приезжала меня навещать, я всегда с радостью сидела рядом с ней и держала ее за руку.

То обстоятельство, что мать приезжала только тогда, когда нужно было забирать Мену, совсем меня не беспокоило; а вот папа приходил ко мне и только ко мне. Все эти годы папа навещал меня почти каждую неделю, а мать приходила, только когда Мене пора было возвращаться домой.

Происходило все следующим образом: я подходила к матери, брала ее за руку и стояла рядом. Мать опускала на меня взгляд, склоняла ко мне голову и произносила: «У тебя все хорошо?» Я отвечала: «Да», — и на том наша беседа завершалась. Папа ободряюще мне улыбался. Как только Мена заканчивала переодеваться, все трое уезжали. Меня никогда не интересовало, почему меня не берут с собой, так как считала детский дом именно тем местом, где мне и положено быть.

Когда мне исполнилось семь лет, мать стала чаще навещать меня, даже когда Мена у меня не гостила, поэтому мы общались один на один. Она приезжала только ко мне, и благодаря этому я чувствовала себя исключительной, не такой, как все дети в детском доме, и я решила, что мать — настоящий идеал. Странный пряный запах, который я ощущала, когда обнимала ее, меня не беспокоил; тот факт, что мы не способны были сказать ничего, кроме «у тебя все хорошо?» и «да», тоже меня не беспокоил. Она была моей матерью, и ждать от нее можно было только хорошего. Я садилась рядом с ней на огромное канапе («Беджа беджа», — говорила она, и я знала, что это значит «садись сюда»), брала ее за руку и улыбалась.

Из книжек я знала, что значит «мать», и во всех прочитанных историях матери были идеальными. По моему мнению, тетушка Пегги была идеальной, значит, моя мать должна быть еще лучше. Я уже решила, что люблю ее, просто обожаю, поэтому не важно, что она такая необычная; я просто принимала ее такой, какой она была, со всеми странностями. Мне казалось самым что ни на есть естественным, что она моя мама и я ее люблю.

Точно так же мне казалось естественным, что через несколько месяцев я поеду домой.

— Сэм, — сказала однажды тетушка Пегги. — Мне нужно поговорить с тобой о чем-то важном.

Тетушка Пегги нашла меня в игровой комнате и отвела в спальню, чтобы поговорить. Она села рядом со мной на кровать и взяла в обе руки мои руки. Ее интонации были необычными, голос дрожал, но я не знала почему.

— Ты поедешь домой, — снова заговорила она.

— Домой? Но я же и так дома.

Тетушка Пегги улыбнулась.

— Нет, я имею в виду дом твоей семьи. Ты поедешь домой и будешь жить вместе со своей семьей.

— С моей семьей? — Я не понимала, о чем она говорит.

— Да. У тебя три брата и еще одна сестра кроме Мены.

Я молча уставилась на тетушку. Целая семья! Но я уеду отсюда — что это может значить? Я быстро заморгала, глаза мои наполнились слезами.

— А Мена там будет? — спросила я.

Она кивнула.

— А мы все будем приходить сюда? Вы будете меня там навещать?

Тетушка Пегги усмехнулась.

— Нет, глупенькая. Ты навсегда уедешь домой. Я должна остаться здесь, с Амандой и остальными детьми.

Я не понимала, что значит «навсегда», однако новость, что у меня есть семья и что скоро мы будем жить вместе, была самой волнующей в моей жизни. Я вспомнила, как другая девочка из детского дома, старше меня, вернулась в семью и как она была этому рада. В течение нескольких следующих дней я представляла, будто я и есть та девочка и что я счастлива, как и она, и в то же время строила планы, представляя, что я буду делать вместе с братьями, сестрами и родителями.