Если нам улыбалась удача — матери не было дома, удавалось посмотреть что-то другое, например «Ангелов Чарли». Все любили этот сериал, и мы с Меной подражали главным героиням, а иногда даже уговаривали Тару присоединиться к нашей игре. Когда она стала постарше, то всегда отказывалась, но какое-то время ее легко было вовлечь в игру. Я говорила сестрам, что спрятала что-то в саду, скажем расческу, которая для нас превращалась в пистолет, а им нужно было отыскать спрятанное. Я всегда хотела быть Сабриной, девушкой с длинными черными волосами. Когда Тара немного повзрослела и охладела к играм, я могла спрятать ее школьную тетрадку, и ей приходилось выходить с Меной в сад хотя бы для того, чтобы иметь возможность выполнить домашнее задание.
Но стоило нам заслышать, что мать с Ханиф возвращаются, идут через сад к парадному входу, различить их голоса возле двери, мы бросались выключать телевизор или стремглав бежали в кухню. Я становилась у раковины и делала вид, будто все утро готовила для них обед.
Да, утренние часы по субботам проходили весело, но в воскресенье все было наоборот. Ханиф поднимала меня с постели, и мне приходилось стирать вместе с ней белье.
— Сэм, собери всю одежду, сегодня день стирки, — говорила Ханиф, тряся меня за плечо.
Мне приходилось стучать в двери спален («Уйди!» — вопил Сайбер) и собирать у всех одежду, относить ее вниз и складывать у жестяной бадьи, что стояла в маленькой пристройке рядом с кухней.
Ханиф тем временем наполняла бадью водой, а потом стирала каждую вещь руками и передавала мне. Мне нужно было тщательно выполоскать мыло под краном с холодной водой, который находился рядом с бойлером (вода в жестяной ванне была горячей), и выжать белье. Это означало болезненную для рук процедуру скручивания одежды снова и снова, пока она не была готова к развешиванию на веревке. Поскольку вода была холодной, к тому времени как я заканчивала, мои руки коченели до боли и даже плечи болели от холода. Если была хорошая погода, я выносила белье на улицу и развешивала его там. Если было сыро, одежда высушивалась на бельевой веревке, натянутой вдоль бойлера.
Шли недели и месяцы, а я все надеялась, что кто-нибудь из моей семьи заметит, как я стараюсь, как тяжело тружусь. Да, я обижалась на них за холодное отношение, но по-прежнему больше всего хотела, чтобы они приняли меня.
Роль незваной гостьи, которую я исполняла, значила, кроме всего прочего, что у меня не было своей одежды — я всегда донашивала за Тарой. Кроме того, мне не позволяли аккуратно складывать вещи в шкаф, я могла только сваливать их в кучу на дне шкафа. Мне приходилось вытаскивать весь ворох из шкафа, а потом, когда я находила подходящий шальвар-камиз, запихивать все обратно. Я носила старые, изношенные туфли, которые натирали мозоли.
А еще я иногда разговаривала сама с собой, делая вид, будто у меня есть подруга. Она могла приласкать меня после того, как меня били, или поцеловать, когда слишком сильно болели синяки.
В ту зиму мы с Меной и Сайбером однажды, возвращаясь из мечети, проходили мимо обезьяньих холмов и разговаривали о том, чего бы нам на самом деле хотелось. Я мечтала пойти в магазин и накупить сладостей и шоколадок, поэтому сказала:
— Вот чего я хочу, прямо сейчас. Честно говоря… — И тут меня осенило, я посмотрела на брата и сестру: — А почему бы нам не попеть рождественские гимны? Так мы сможем собрать денег и купить конфет.
Мена и Сайбер посмотрели на меня как на сумасшедшую. Я объяснила: у христиан дети в это время года ходят по домам, поют песни, которые называют рождественскими гимнами, и люди дают им за это деньги. Мы делали так в детском доме, когда были маленькими, хотя деньги шли на благотворительность, а не в наши карманы. Сайбер решил, что это хорошая идея. Мена, конечно, немного встревожилась. Но оба сошлись в одном:
— Мы не знаем рождественских гимнов, мы не можем петь.
Я сказала, что буду петь сама, а им нужно только гудеть для поддержки. Мы потренировались, держа путь к кварталу красивых новеньких зданий, где, как мы знали, не жили выходцы из Азии (так что мать не узнала бы об этом), и спели — точнее, я спела — «Иисус в яслях» перед шестью или семью домами. Должно быть, зрелище было ужасное, но мы заработали по десять пенсов на каждого. Свои деньги я потратила на пачку «Снэпов»
