Спать с этим чудищем… боже помилуй, это же не комарик прилетел…
— А сейчас они куда делись? Вымерли, что ли?
— Не-а… перебили, — китаец улыбнулся, как показалось мне, самодовольно, — много было… перебили… отец ходила, я ходила, у меня тогда много лет было, мужчины ходила… на духов… Там, в горах они жила, мы ходила, костры жгла, свечи жгла, молитвы, — он многозначительно сложил руки, — они умирала от молитвы, умирала. Много умирала духов… мало осталась…
Я прикрыл глаза — усталость брала свое, завтра опять на конференцию, еще не хватало, если я из-за этого духа не высплюсь, Икебана, или как его там, Хойен. Когда я приоткрыл глаза, китаец уже ушел, должно быть, подумал, что я сплю. Дух все так же беспокойно вертелся по комнате, треугольником — раз, два, три, не находил себе места, темная тень — и мне даже казалось, что я слышал шелест крыльев…
Это было давно.
Тогда я еще чувствовал себя хозяином планеты — и все мы чувствовали себя хозяевами. Казалось, что весь мир для одних для нас, а все остальное — только декорация к спектаклю, главную роль в котором играем мы. Теперь-то я чувствую, что это не так — теперь, когда они вытеснили нас и изгнали в горы.
Сегодня снова приходил в ИХ логово к себе подобному, к сородичу своему — которого ОНИ взяли в плен. Я вижу его, он видит меня, но он не говорит мне ни слова. Что-то они сделали с ним — что он не может говорить…
Что-то…
Может, во всем мире нас осталось только двое — он и я…
— Горячий вода был?
— Был, — кивнул я, не поднимая головы, хозяин опять забросает меня вопросами, а надо же когда-нибудь и поесть, хотя бы за ужином…
— Холосо тута?
Я еле удержался, чтобы не фыркнуть, ответил:
— Хорошо.
Спохватился, проглотил кусок, добавил:
— Да, дух ваш… все не улетает.
— А, это молю гоняли, теперь лаванда пахнет.
— Да нет… дух… Хойен…
Китаец шикнул на меня, кажется, про Хойена этого нельзя было говорить — вот так откровенно, прямо. Но и молчать об этом я тоже не мог…
— Так вот, вы говорили, что он зеркала испугается, улетит… ничего он не пугается, как летал, так и летает…
— Каждый ночь? — узкие глаза китайца на мгновение расширились.
— Ага, каждую ночь. Я уж хотел не обращать внимания… только легко сказать, когда эта нечисть над тобой пурхается…
— Душу пьет? — всполошился китаец.
Я не знал, как это, но каким-то седьмым чутьем почувствовал — это не про меня.
— Да нет… просто летает, в зеркало бьется, бьется…
— А, зеркало… боится зеркало?
— Да не сказать, чтобы боится…
Кажется, я сказал что-то не то, старик засуетился, захлопотал, раскрыл свои сундучки, раскрашенные драконами, начал вытаскивать какие-то обереги, колокольчики, свечи, палочки, которые он поджигал по вечерам, чтобы по всему дому шел терпкий пряный дух. Я прикинул, во сколько мне обойдется вся эта охота на привидений, тяжело вздохнул.
Да, пора переезжать в нормальную гостиницу.
А как не хочется…
— Пошли, — китаец сунул мне в руку охапку свечей, какие-то палочки, колокольчики, — дух гоняла, дух…
Дух… я поплелся за ним, чувствуя, что ничем хорошим эта затея не кончится. Китаец первый вошел в комнату, посмотрел, как дух беспокойно тычется в зеркало, бьется птицей о стекло, в испуге шарахается назад.
— Плохо… — старик покачал головой, — никогда так не делала… никогда… Зеркала боялась, улетает, а теперь в зеркало билась… Свечи зажгла, — скомандовал он, показав на меня.
Этого еще не хватало… похоже, и правда будем гонять духа, ладно, будет что вспомнить, когда вернусь из командировки, сделать бы еще пару снимочков, только ничего я не сделаю — фотокамера духа не берет, и в обычных зеркалах он не отражается, только в Багуа.
— Здеся духа летает… — китаец заглянул в мою комнатенку. — Свечи боялась… свечи…
Он забренчал в свои колокольчики, дух встрепенулся, как вспугнутая птица, заметался, как будто искал выход — но не мог найти. Старик поднял над головой свечу, господи, только бы не запалил занавески, направил свет на духа — Хойен шарахнулся назад, как ошпаренный…
Я тоже поднял свечу — дух подался назад, тут же спикировал на меня, как будто хотел вцепиться мне в волосы. Первый раз стало страшно, первый раз я спохватился, что передо мной все-таки не бабочка и не летучая мышь, а что-то сильное, жуткое, темное, может, не из нашего мира, может, пришедшее, чтобы забрать меня…
