— Вот как, — крикнул К. и вскинул вверх руки, выплескивая в пространство то, что так неожиданно узнал, — вы, значит, все здесь, как я вижу, сотрудники, вы, значит, и есть та самая коррумпированная банда, против которой я выступал, вы набились сюда как слухачи и шпики, разделились для виду на партии, и одна аплодировала мне, чтобы меня прощупать, — вы отрабатывали обольщение невинного! Ну что ж, надеюсь, вы не зря приходили и либо развлеклись тем, что от вас кто-то ожидает защиты невинности, либо — отстань или стукну! — заорал К. на какого-то трясущегося старика, который особенно близко к нему придвинулся, — либо и в самом деле что-то отработали. И тогда примите пожелания успехов в вашем ремесле.
Он быстро схватил свою шляпу, лежавшую на краю стола, и начал проталкиваться в абсолютной тишине — во всяком случае, в тишине полнейшего ошеломления — к выходу. Однако следователь, похоже, был еще шустрее, чем К., ибо уже ждал его у дверей.
— Минуточку, — сказал он.
К. остановился, но смотрел не на следователя, а на дверь, за ручку которой он уже взялся.
— Я хотел только обратить ваше внимание на то, — сказал следователь, — что вы сегодня — это, кажется, еще не дошло до вашего сознания — лишили себя тех преимуществ, которые допрос во всех случаях предоставляет арестованным.
К. рассмеялся в дверь.
— Вы негодяи, — крикнул он, — плевал я на ваши допросы, — открыл дверь и заторопился вниз по лестнице.
За его спиной нарастал шум вновь ожившего собрания; там, по-видимому, начали разбирать происшедшее, как это обычно делается при отработке учебного процесса.
Глава третья
В ПУСТОМ ЗАЛЕ СУДА. СТУДЕНТ. КАНЦЕЛЯРИИ
В продолжение следующей недели К. изо дня в день ждал нового уведомления, он не мог поверить в то, что его отказ от допросов был принят буквально, и, когда ожидавшегося вплоть до субботнего вечера уведомления так-таки и не поступило, он предположил, что его молча вновь приглашают на то же время в тот же день. Поэтому в воскресенье он вновь отправился туда, и на этот раз уже уверенно шел по лестницам и коридорам; некоторые люди вспоминали его и приветствовали из своих дверей, но ему уже не нужно было никого спрашивать, и вскоре он стоял перед нужной дверью. На стук ему сразу же открыли, и он, не обращая внимания на знакомую женщину, оставшуюся стоять в дверях, хотел сразу пройти в соседнюю комнату.
— Сегодня заседания нет, — сказала женщина.
— Почему это нет? — спросил он, не желая верить.
Но женщина убедила его, открыв дверь в соседнюю комнату. Комната действительно была пуста и в своей пустоте выглядела еще более убогой, чем в прошлое воскресенье. На столе, все так же стоявшем на подиуме, лежало несколько книг.
— Могу я взглянуть на книги? — спросил К. не из какого-то особого любопытства, а просто чтобы не вышло, что он приходил сюда совершенно зря.
— Нет, — сказала женщина и снова закрыла дверь, — это не разрешается. Книги принадлежат следователю.
— Ах, вот так, — сказал К. и кивнул, — эти книги, очевидно, — кодексы, и, в полном соответствии с характером здешнего суда, приговор выносится не только невинному, но и невежественному.
— Так оно и будет, — сказала женщина, не совсем его поняв.
— Ну, тогда я ухожу отсюда, — сказал К.
— Передать что-нибудь следователю? — спросила женщина.
— Вы его знаете? — спросил К.
— Естественно, — сказала женщина, — ведь мой муж служит при суде.
Только сейчас К. увидел, что это помещение, в котором тогда стоял один только чан для стирки, теперь представляло собой полностью обустроенную жилую комнату. Женщина заметила его удивление и сказала:
— Да, нам дали здесь бесплатное жилье, но в дни заседаний мы должны освобождать комнату. Место моего мужа — не из лучших.
— Я не столько удивляюсь этой комнате, — сказал К., зло взглянув на нее, — сколько тому, что вы замужем.
— Это вы, может, намекаете на тот случай в прошлое заседание, когда вашей речи помешали? — спросила женщина.
— Разумеется, — сказал К., — сегодня это, конечно, уже дело прошлое и почти забытое, но тогда меня это просто взбесило. А теперь вот вы сами говорите, что вы замужняя женщина.
