— Нет, не притворяйся.
К его удивлению, она высвободилась из его объятий.
— Не надо, Сэм.
Он пристально взглянул на нее.
— Что «не надо»? Помогать тебе? Быть с тобой?
Выражение ее лица стало бесстрастным.
— Не заставляй меня думать, что я могу на тебя положиться.
Сэм пришел в замешательство.
— Но я здесь именно для того, чтобы помогать тебе. Я хочу быть рядом с тобой.
— Зачем?
Он сделал глубокий вдох и, собравшись с духом, проговорил:.
— Ты хочешь знать, почему я хочу быть всегда рядом с тобой? Хорошо, я отвечу. Потому что я люблю тебя.
Глаза ее широко раскрылись, в них блеснул лучик надежды, но тут же погас. Она намеренно заглушала свои эмоции.
— Нет, ты просто меня жалеешь. — Николь обхватила себя за плечи.
— Ты не права, я…
— Права! Ты слышал мой разговор с матерью, и тебе стало жаль меня. Иначе с чего бы это человек, который не хочет серьезных отношений и не верит в любовь, стал делать такие признания?
Ее голос дрогнул, и сердце Сэма болезненно сжалось. Николь неверно истолковала его слова. А ведь он хотел доказать ей, что она могла рассчитывать на него…
— Я не верил в любовь, потому что был идиотом. Я не мог выбраться за пределы своего прошлого и не видел, что рядом со мной находится удивительная женщина. Но теперь-то я вижу это.
Сэм понимал, что мать деморализовала Николь и та не могла поверить ему. Но он готов был сделать все возможное — только бы Николь прониклась к нему доверием.
Она отвернулась и тихо сказала:
— Мне завтра рано вставать.
— Я забегу домой, возьму кое-какие вещи и тут же вернусь. Мы должны ночевать под одной крышей.
Она избегала смотреть на него.
— Мне необходимо побыть одной.
Он покачал головой:
— Николь…
— Сэм, прошу тебя, уходи. У меня был трудный разговор с матерью. Не заставляй меня спорить с тобой. Я ужасно устала.
— Хорошо. — Он уважал ее решение. — Но когда я уйду, включи сигнализацию.
— Включу, — пообещала она.
— Я отвезу тебя завтра утром в пекарню.
Не оборачиваясь, она покачала головой:
— Не нужно. Зачем тебе вставать до рассвета? Я сама доеду.
Сэм тяжко вздохнул. Нет уж! Если Николь думала, что может легко от него избавиться, она плохо его знала.
— Я буду ждать тебя в машине в четыре часа утра. С термосом кофе. До скорого!
Теперь он точно знал, что любит ее. И это все меняло.
Даже проснувшись, Николь действовала точно во сне. Она приняла душ и оделась для торжественного открытия пекарни. И она не чувствовала волнения, которое, казалось бы, должна была бы испытывать сегодня. Николь злилась на свою мать и на Сэма, обвиняя их в том, что они так утомили ее накануне. У нее до сих пор болела голова.
Сэм вообще-то был хорошим парнем, он пытался придать ей уверенности в себе и действовал тем способом, который казался ему наилучшим. Но она не верила, что он вдруг проникся к ней любовью именно в тот момент, когда увидел уродливые стороны ее жизни в семье.
Сэм зашел за ней около четырех утра. И выглядел он неважно. Небритый, с покрасневшими глазами, Сэм двигался медленно — как сомнамбула. Но несмотря на свой внешний вид, он все еще казался привлекательным, и Николь было трудно держаться от него на расстоянии. Она ушла в себя, стараясь подавить влечение. Она не была готова обнажить свое сердце для того, чтобы люди кромсали его.
В машине они долго хранили молчание, которое изредка прерывалось короткими вопросами и ответами.
— Как спалось? — спросил Сэм.
— Хорошо, — солгала Николь. Она всю ночь проворочалась с боку на бок в своей одинокой постели.
— В самом деле? А я вообще не спал. Не спал всю неделю. Я ведь уже привык, что ты лежишь рядом. И ужасно скучал по тебе.
Николь ничего не ответила, и Сэм понял, что она не желала говорить на эту тему. Остаток пути они молчали.
Он остановился перед входом в магазин при пекарне. В окнах не было света, а это означало, что Николь опередила Лулу и могла приступить к уборке и дезинфекции, прежде чем взяться за выпечку.
Сэм повернулся к ней и с улыбкой проговорил:
— Я работаю сегодня, но обязательно приеду, чтобы посмотреть, сколько клиентов столпилось в очереди в твой магазин.
— Можешь не приезжать. Я все равно буду очень занята и не смогу пообщаться с тобой.
