– Что, черт возьми, ты имел в виду? – прорычал Эндрю, когда Эви удалилась. – Что значит – время бежало слишком стремительно?
– Я имел в виду именно то, что сказал. – Дмитрий ответил на горячность друга холодной невозмутимостью. Он тоже встал и начал собирать тарелки. – Нам не хватило времени.
– Но почему? – Эндрю разгорячился еще сильнее. – Почему вам не хватило времени?
– Не понимаю, с какой стати тебя это волнует. Ты говорил, что тебе нет дела до мисс Эви Милхэм. Кажется, она недостаточно богата для тебя. Это твои слова, не мои. – Дмитрий был удивлен настойчивостью Эндрю. Его друг мог говорить бездушно, но он всегда был хозяином своего слова.
– Мне есть дело, если ее обманывают. – Эндрю повысил голос. – Я ее сосед и давний знакомый, почти друг. И не собираюсь спокойно наблюдать, как ее соблазняют.
Дмитрий захохотал.
– У тебя слишком богатое воображение, если ты сумел сделать такие выводы на основе одной только фразы. – Он не намеревался рассказывать Эндрю, по какой причине им не хватило времени, что он увлекся рассказами о своей стране, завороженный мечтательным выражением ее лица. Такой благодарной слушательницы он давно не встречал. Он чувствовал, что она зримо представляет себе изображаемые им картины, и ему хотелось увлечь ее еще сильнее. Он неодобрительно добавил: – Кстати, не думаю, что ход твоих мыслей делает честь тебе или ей.
Эндрю ухватил его за локоть. Его хватка оказалась сильной, а голос – негромким и злым.
– Не смей сбивать с толку Эви. Такой человек, как ты, не сможет сделать ее счастливой. И ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. Она думает, что ты принц. Как ты считаешь, как она себя поведет, узнав, что ты всего лишь занимающий высокое положение придурок, проданный тому, кто предложил самую высокую цену? Это твои слова, не мои.
– Ты мне угрожаешь? – Дмитрий отбросил руку Эндрю. Он достаточно много времени провел при дворе, чтобы распознать шантаж в любом его проявлении. Ему не следовало делиться с Эндрю этим пикантным маленьким секретом. Но тогда их дружба только зарождалась, они не видели недостатков другого, только общие черты.
– Только если правда станет угрожающей, – ответил Эндрю, сурово глядя на принца. Он сделал шаг назад, и его лицо смягчилось. В нем явно погиб великий трагик.
Дмитрий в последнее время все чаще задумывался, что в поведении Эндрю было правдой, а что – игрой и какие тайны он хранил под мастерски выполненным внешним слоем. Что Эндрю скрывает?
Эндрю с виноватой улыбкой поднял обе руки.
– Извини, старина. Я не собирался ссориться. Просто мне не хочется, чтобы Эви пострадала. – Его искренность была наигранной. – Англия не твоя страна. Это даже не континент, где женщина, достигнув определенного возраста, может проводить время наедине с мужчиной. Наши правила строже, особенно в отношении молодых девственниц. Мне бы не хотелось, чтобы вам пришлось заключить брак, нежелательный для вас обоих.
Эндрю взъерошил свои светлые волосы, изобразив на красивой физиономии гримасу ужаса. Получилось довольно-таки достоверно.
– Ты только подумай, что может случиться! Ты лишишься всего – титула, дома, богатства, не говоря уже о том, что будет с твоей страной, семьей, с обожаемой сестрой. – Эндрю энергично потряс головой, желая показать, что всех последствий он не в силах себе представить. Он подошел к другу и погладил его по плечу. – Это же будет настоящая катастрофа!
Дмитрий вполне мог представить себе все последствия. И хотя это, конечно, была бы катастрофа, вовсе не это слово первым пришло ему на ум. Он думал не о трагических последствиях, когда увидел Эви этим утром – свежую, яркую, в белом муслиновом платье, расшитом розовыми цветами, с распущенными волосами. В этот момент его пронзила грешная мысль: а что, если бы так было каждое утро? Что, если бы каждое утро он просыпался рядом с милой женщиной – нет, не любой милой женщиной, а именно с этой. Что, если бы он каждое утро просыпался рядом с Эви, делил с ней нехитрый завтрак, и они вместе спешили на раскопки, обсуждая прошлые и будущие находки. Он легко мог себе представить, как Эви улыбалась ему. Когда она улыбалась, он не мог не только думать, но даже дышать, завороженный ее естественной красотой, неотразимо привлекательной и утром, и при свете свечи.
