Это у меня единственный талант, не без зависти подумал Ричард. По сравнению с тем, что умеют другие, не густо. Я вот не могу прийти в гости к Лоо, не могу своими глазами увидеть смешную хижину, где стен вовсе нет, есть лишь покатый навес; не могу поиграть вместе с Лайамом в пираты, а жаль: мы бы так лихо пустились по морю на взаправдашней лодке, которую подарил Лайаму его папа. Пусть с лодки снят мотор и в днище здоровенная пробоина, зато остались снасти, сети и всякие металлические штуковины, да и волны иной раз подкатывают до того близко, что кажется, будто и впрямь плывешь. Кое-кто из нашей компании пугается, когда по песку набегают высоченные волны с белыми гребнями пены, но я-то, попади только на те берега, ну ни капельки бы не струсил. Да и у Маб в доме я ни разу не бывал, и вовсе не потому, что там шумно, тесно и не так уж приятно; и по деревьям возле Грегова хозяйства ни разочка не лазил.
Никуда-то Ричард не может попасть, разве что отвезут взрослые — в поезде, на машине или ещё как-нибудь. А вот остальные, если им куда-нибудь надо, отправляются запросто — даже Бутуз так умеет. Ричарду остается только внимательно слушать да следить за игрой (когда идет игра) чужими глазами; зато, если кто-нибудь из компании хочет сказать другому что-то важное или сложное, Ричард подхватывает чужую мысль и повторяет ее во всеуслышание. Но проникать ему удается только в мысли сверстников; эх, вот бы узнать, о чем думает папа!
Правда, Ричард — самый старший и вдобавок заводила в компании, но много ли от этого радости?
— Хочу электропоезд! — нетерпеливо перебил Грег. Сознание Ричарда заполнила красочная, хоть и несколько расплывчатая картина — игрушечная железная дорога, обещанная Грегу родителями; дорогу стремительно вытесняли другие картинки — кукла для Маб, грифельная доска для Лоо, ковбойский костюмчик для Лайама и пулемет для Бутуза. У Ричарда чуть голова не лопнула.
— Слишком громко думаете! — пожаловался он. — Получат, все всё получат. Нам ведь обещали.
— Знаю, но… — начал было Грег.
— …каким образом? — хором подхватили остальные.
— Для того-то мы и ведем расследование, чтобы выяснить, — проворчал Ричард. — А кто упорно торопит события и забегает вперед, тот никогда ничего не выяснит. Тише, ребята, и слушайте!
В комнате давно воцарилась тишина, но теперь замерли даже мыслительные шумы. Ричард заговорил шепотом: он давно заметил, что, если думать вслух, мысли не разбегаются во все стороны. К тому же он нахватался новых взрослых слов и теперь хотел поразить всю компанию.
— На позапрошлой неделе, — сказал Ричард, — папа спросил нас с Бутузом, чего бы нам хотелось к рождеству, и рассказал про Санта-Клауса. Санта-Клаус любит детей и принесет все, чего бы мы ни захотели. Любой подарок. Или два подарка, или даже три… только в разумных пределах, как выражается папа. Бутуз не помнит прошлого рождества, но ведь остальные-то помнят: ведь в самом деле, так оно и бывает. С вечера подвешиваешь чулок, и наутро, глядишь, он битком набит конфетами, яблоками, орехами, а на кровати лежит главный подарок, который ты заказывал. Но взрослые, похоже, сами не знают, каким образом к нам попадают подарки…
— С-сани и северный олень — возбужденно прошептал Грег.
Ричард покачал головой.
— Ни один взрослый не может толком ничего объяснить, просто говорят, что Санта-Клаус обязательно придет, что игрушки мы получим вовремя и нечего зря беспокоиться. Но мы волей-неволей беспокоимся. Потому-то и проводим расследование. Надо же выяснить, что происходит на самом деле, Ведь и впрямь непонятно, каким образом один-единственный человек, пускай даже у него есть летучие сани и волшебный. северный олень, — каким образом за одну-единственную ночь этот человек успевает в одиночку разнести подарки по всему свету… — Ричард набрал в легкие побольше воздуху и приготовился выпалить новые, взрослые слова. — С точки зрения логики поставки в таком количестве, да еще в такой сжатый срок, немыслимы.
На Бутуза, Маб и Грега эти слова произвели впечатление. Лоо, неодобрительно поджав губы, подумала:
— Опять Ричард выпендривается.
