Попытаемся же осознать хоть поводы к аналогии. Кажется, что структура комического у Проппа намекает на язык как на постоянно-данное безусловное соответствие достоинства, недостатка, первое смешение-смех которых и образует из себя смысл-внимание, норму, единую способность, аналогически развивающуюся в разных субъектах, Кажется, что речь (как понятие, извлекаемое из ситуации комизма) и есть те сами собой сказывающиеся условия, то есть единая почва для контакта объекта недостатков с субъектом достоинства, — условия бытия (общества, образования, настроения), в которых возникает слово смеха, Тогда двоякая речевая деятельность связывает воедино ус-ловия создания и восприятия слов и запараллеливает два разных внимания, авторское и читательское. Собственно, тождество условий создания и восприятия слов и есть речь, набор однотипных словес-ных отрезков, в однотипных условиях понимаемых однотипно; а язык — параллелизм двух однотипных вниманий, система однотипных тавтологий, определений одних и тех же отрезков. Вот потому-то у смеха, по Проппу, две «причины»: комизм, положение «реальных объектов», создающих условия, и комическое — «психологическое» расположение субъектов, внимающих одинаково.
Поэтому речевая деятельность есть наиболее общая структура смеха, поскольку она совмещает, смешивает язык и речь: деятельность речения есть ситуация у слова (произнесение слова в определенной ситуации мира), условие для аналогий общающихся; деятельность об-речения-обретения смысла — аналогия условий внешних и внутренних. Пропп жил изрекая, и мыслил обретая. Но таковы мы все. Главное: научиться не путать две этих деятельности. Язык как проба осмысленности вещей и речь как проба вещественности смысла аналогичны в пробе смеха, рефлекторно-свободного дыхания, т,е. того, что вылетает из, с меха легких. По сути и исходно все суть одно: сами собой сказывающиеся условия — у слова я — это есть человек, самопроизвольно рождающийся во всем разнообразии своих начал из мехов смеха — сотрясения-судороги-содрогания-содрожания косных частиц природы[64] — без внешних, инопланетных или божественных условий.
По этой причине смех оказывается основой и всего дальнейшего развития человека, основой его культуры — способа взращивания, возделывания и доведения разнообразных начал до полноты. Культура человека в основе своей поистине есть смеховая культура, смешение природного и человеческого, социального и личностного, меня и другого, индивидуального и универсального. Смешивая недостатки двух сторон (по условиям бытия комичной и без условий глупо смеющейся), смех, по определению без-умный, погашает эти недостатки и вырабатывает совместное общее достоинство сторон, сигнализируя о нем — общаясь — словом культуры, в которое отчуждается, переходит это достоинство как новая личность нового родового сознания. В качестве новой личности, отчужденной в знак, эта культура перестает, однако, бьгть культурой — достоинсгпво, через смех реализуясь в слове, становится стоимостью, ценностью, результатом культурного процесса, который в его систематической связанности называют цивилизацией. Культура — процесс образования достоинства личности на данной обстоятельствами почве недостатков, цивилизация— результат этого процесса, культурная образованность, система образования личностей, господствующая в обществе.[65]
Переживаемая нами смеховая историческая ситуация, во всей полноте ухваченная жизнью и деятельностью Проппа, была, как мы видели, смешением опыта и ума, знака и знания, переживания и сознания: в процессе этого смешения первый элемент оппозиций стал вместо второго, вьтеснил его в тень, где произошел обратный процесс — второй член оппозиции стал главным. В теории Пропп казался умным, знающим, сознающим, но сам себя ощущал лишь опьггным, ознакомленным с проблемой, что-то чувствующим. С другой стороны, в личном обиходе прямо противоположный расклад: он был опытен в жизни, выполнял функцию, а думал, что умен; был знаком с нужными лицами, имел связи, а считал себя знающим людей; был лишь чувствующим читателем, а полагал себя сознающим автором. Хотя вторая, теневая сторона его личности не слишком-то доказуема,
