Дрожащей рукой Андрей полез в карман и вытащил оттуда мятую папиросину.
— Ну и где ты был все это время? — спросил он, засовывая папиросу в рот.
Саша продолжал молчать и улыбаться. Наконец он соизволил открыть рот.
— Убеж… убеждал, — произнес он.
— Вот как? Ну и что? Убедил? — нахмурился Андрей.
Вместо ответа Саша нетвердой рукой полез за пазуху куртки и извлек оттуда ком каких-то мятых бумаг. Этим комом он кинул в Андрея. Во время полета ком рассыпался, и листки разлетелись по прихожей. Утомленный этим действием, Саша закрыл глаза и завалился на бок.
— Это еще что такое? — удивленный Андрей, с так и не зажженной папиросой во рту опустился на корточки и подобрал несколько листков. Затем, прочитав то, что там было написано, быстро собрал с пола остальные. Понял он далеко не все, но из того, что он понял, следовало, что Гаврилин Александр Александрович (прилагается и валяется в настоящее время под вешалкой), с сегодняшнего дня и так далее, становится владельцем самого разнообразного имущества, например: двадцати процентов акций какой-то нефтяной компании, контрольного пакета двух фармацевтических фабрик и одной табачной фабрики в Ростове, сети магазинов модной одежды в Москве, самолета «Ил-86», восьмикомнатной квартиры в пределах Садового кольца, двух автомобилей «BMW» и одного «Мерседеса», таможенного склада, трех фирм с ни к чему не обязывающими названиями и занимающихся непонятно чем, и, наконец, двенадцати миллионов долларов в различных банках.
Андрей открыл рот и выпучил глаза на новоиспеченного миллионера. Папироса выпала у него изо рта и упала на пол.
Миллионер томно раскинул руки в стороны, тоже открыл рот и захрапел.
Тогда Андрей аккуратно сложил бумаги в стопочку, переломил ее пополам, а потом еще раз пополам, и засунул себе в карман. Потом в глубокой задумчивости пошел на кухню, где за столом, под свободно свисающей с потолка на шнуре двадцатипятиваттной лампой без абажура (быть может, несколько тускловатой, но зато прекрасно скрадывающей тараканов) сидел Пак, немного похожий на опустившегося самурая из старых фильмов Куросавы. При появлении Андрея самурай слегка занервничал и заскрипел стулом, однако Андрей на этот раз не стал требовать у него шмали, а просто молча опустился на табуретку напротив.
— Такие вот дела, — сказал он Паку.
— Как он? — поинтересовался Пак.
— Он? — переспросил Андрей. — Он — в полном порядке. — С этими словами Андрей достал новую папиросу и, наконец, закурил. — Слушай, Пак, — неожиданно для самого себя сказал он, — а ты хотел бы быть богатым?
— Что за вопрос? — заметил Пак. — Кто ж не хотел. А у тебя есть конкретные предложения?
— Да нет, — сказал Андрей, — это я так, теоретически.
— А, — сказал Пак. — Ну, если теоретически, тогда я спать пойду. И так уже собирался, а тут вы. Мне завтра вставать рано.
С этими словами Пак снялся с табуретки и ушел в свою комнату, оставив Андрея в одиночестве.
Проснулся Андрей от того, что почувствовал, как кто-то энергично трясет его за плечо. Он оторвал щеку от столешницы: щека совсем онемела. Поясницу тоже ломило. Сидел он, оказывается, по-прежнему на табуретке на кухне, за окном было темно, над головой все так же горела лампочка, а пепельница была полна окурков. Андрей повернулся. За его спиной стоял миллионер и громко лязгал зубами.
— Холодно, блин, — сообщил миллионер. — И жрать хочется. Это мы где?
— У Пака, — сказал Андрей.
— А-а. То-то я думаю, интерьер знакомый. А Пак где?
— Спит.
— А сколько времени?
— Не знаю, — сказал Андрей. — Но, по-моему, еще ночь.
— Да? — сказал миллионер, решительно перешагнул через ноги Андрея, вытянутые в дверной проем, и принялся деловито рыскать в холодильнике.
— Слушай, — сказал Андрей, — может быть, ты мне все-таки объяснишь, в чем дело?
— Голова болит, — пожаловался миллионер.
— Прими шипучий у сенбернара, — посоветовал Андрей. — Так я тебя слушаю.
— В каком смысле? — фальшиво отозвался миллионер.
— Ты дурку не включай, — сказал Андрей, — вот это что? — он вынул из кармана сложенные бумаги и показал миллионеру.
Рука миллионера с пачкой пельменей остановилась в воздухе.
