— Но основополагающих работ не так уж и много, — заметил Флеров.
— Я дала ему всю нашу подборку, — Таня ободряюще подмигнула Панасюку.
— На что вы обратили особое внимание? — спросил Флеров.
— Трудно сказать, — нахмурился Панасюк, — пожалуй, — он посмотрел на потолок, — пожалуй, особо сильное впечатление произвела на меня работа Фриша. То, что разлет осколков урана сопровождается выделением колоссальной энергии, ясно говорит о реальности урановой проблемы.
— А как же это? — Петржак щелкнул по книге в зеленом переплете, которая лежала у Курчатова на столе возле телефона.
Курчатов снял с книги логарифмическую линейку, чтобы Панасюк мог прочесть заглавие: «Излучение радиоактивных веществ».
Это была хорошо знакомая всем атомникам классическая монография Резерфорда.
— Ну и что? В науке все когда-нибудь устаревает — с юношеским максимализмом ответил Панасюк. — Новые факты… Они ведь сами за себя говорят.
— Совершенно согласен, — Флеров отвлекся от своих неурядиц, и к нему быстро возвратилось хорошее настроение. — Фриш в Копенгагене наглядно продемонстрировал открытие Хана и Штрассмана. Можно сказать, растолковал его самим авторам. Но и опыты Жолио-Кюри были не менее четкими.
— Конечно, — согласился Панасюк. — Только у Фриша все как-то уж очень ясно, доходчиво.
— Не скажите! — возразил Флеров. — Кстати, вы знаете, что Жолио-Кюри прислал Абраму Федоровичу письмо?
— Да, я слышал.
— Мы обсуждали его на семинаре, — продолжал Флеров. — Оно вызвало настоящую бурю. По-моему, лишь после него у нас по-настоящему поняли, что представляет собой деление урана. Что за ним кроется… А вы говорите — Фриш!
— Ну и что? — вступился Петржак. — На него Фриш произвел большее впечатление. Только и всего…
— Насколько я понял из нашей с вами беседы, — Курчатов придвинулся вместе со стулом поближе к Панасюку, — вас больше всего интересует проблема самоподдерживающейся ядерной реакции. Так?
— Да. Хотелось бы промоделировать сам процесс размножения нейтронов в уране.
— Вы знаете, что Георгий Николаевич вместе с Русиновым определили число вторичных нейтронов?
— Знает, — откликнулась удобно устроившаяся в уголке Таня, — я показала ему отчет. И фотокопию статьи Жолио-Кюри дала.
Значит, полностью экипирован! — пошутил Петржак. — Тогда и говорить не о чем.
— Теперь только и можно начать настоящий разговор, — Курчатов достал из ящика одну из своих тетрадок и вынул из бокового кармана паркеровскую ручку — подарок Френкеля. — Вы говорили мне, хотели бы окружить зону реакции поглотителем, — он очертил круг. — Зачем?
— Как зачем? — изумился Панасюк. — Это же совершенно ясно! Вторичные нейтроны, как и нейтроны источника, необходимо замедлить. Это же вытекает из теории деления Бора — Уилера!
— Флюгге и Дросте, а также Якова Ильича Френкеля, — вполголоса, как бы между прочим, добавил Флеров.
— Так, — согласился Курчатов. — Но из той теории следует, что медленные тепловые нейтроны делят лишь ядра легкого изотопа урана с атомным вес двести тридцать пять и не делят ядра урана две тридцать восемь. А в природном уране, как известно, содержится лишь семь десятых процента U-двести тридцать пять. Как же быть?
В тетрадке появился знак вопроса:
>U-238? 99,3 %!
Панасюк молчал.
— Вот и получается, что основная проблема сегодня — это уран двести тридцать восемь. Можно вызвать в нем деление быстрыми нейтронами? Этот вопрос пока остается открытым.
— Значит, необходимо… Не может быть, чтобы никто не попытался поставить эксперимент.
— Верно, — пряча улыбку, отвернулся к окну Курчатов, — такого действительно не может быть. Присутствующие здесь Константин Антонович и Георгий Николаевич такой опыт провели. Они измерили пороговое значение энергии нейтронов, способных делить ядра урана двести тридцать восемь. Оно оказалось очень высоким. Выше миллиона электрон-вольт. Что из этого следует?
— Получается, что замедлять нужно только первоначальные нейтроны излучателя? — озадаченно спросил Панасюк.
— Как знать? — пожал плечами Курчатов. — Нужны ли они вообще, эти первичные нейтроны?
— То есть? — удивился уже Флеров.
— Мне представляется, что, однажды начавшись, реакция деления пойдет до конца уже без первичных нейтронов. Так, видимо?
