В последний раз на долгие-долгие годы я окунулась в тёплые карие глаза. Коснулась холодного стекла.
Его руки прислонились к моим. Он подался вперёд. Так близко...
Нас разделяло только стекло...
Его губы шевелились. Мне даже показалось, я слышу знакомый голос.
- Линда...
Огонь почти догорел, когда я выбралась наружу. Принц ждал меня, прислонившись к камню у входа.
Что ж... Почему мне казалось, что он не такой, как другие?
Почему я только сейчас поняла, что всё его сочувствие было простым лицемерием...
Но он всё ещё был нужен мне.
Должна же я от кого-то питаться!
- Я люблю тебя, милый,- сказала я, беря его за руку.
Идя по лесу, и машинально отвечая на ничего не значащие вопросы, я думала: "А может, просто не там ищу? Может, это не обязательно должен быть благородный аристократ? Может... Я так и осталась той гордячкой, что не заметила, пропустила настоящую любовь, соблазнившись титулом и богатством?
Лес отвечал мне тихим шёпотом деревьев и уханьем сов. А где-то там, позади, остался вечно-юный, храбрый охотник, не побоявшийся пожертвовать собой ради любимой.
Даже зная, кто она.
Даже зная, что я суккуб.
-Твоя любимая спасётся, - говорил бесплотный голос, - она снова обретёт силу. Но больше никогда ты не сможешь коснуться её, никогда не услышишь её голоса, никогда, до тех пор...пока не найдётся тот человек, что полюбит её так же сильно, как и ты. Полюбит так, что сможет отпустить. Только его любовь разобьёт стекло между вами...
Но ни один человек не отпустит по своей воле суккуба, мой бедный мальчик...Как ни один суккуб не полюбит человека.
Ты ошибался, "святой".
Суккуб может полюбить человека!
А значит и человек когда-нибудь отпустит суккуба...
...И боги кричали, нарушив обеты молчанья.
Ольга Волоцкая
- Интересно, что она ему тогда сказала? - протянула Алия. - Когда он разрешил ей сесть на спину, и они красиво улетели в закат. Жаль, что я не слышала. - Взлетай, - тихо откликнулся Бакхр. - Она сказала ему: "Взлетай".
В воздухе пахло грозой и сиренью.
Тонкий, шёлковый аромат доносился от цветущих за стеной садов; подхватываемый прохладным ветром, летел над золотой пирамидой дворца, над полумесяцем площади, над воротами в Нижний город. Шалью обволакивал возвышающиеся у ворот фигуры богов - уродливого коренастого Бакхра и величественной прекрасной Алии.
Ветер скользил над площадью, искусно вплетая в шлейф сирени нотку грозы, крик боли, предсмертный хрип. И вновь взлетал, неся их на стену, где король Рейгар полной грудью вдыхал аромат, слушал крики, как музыку, и улыбался.
Внизу, прибитые к деревянным крестам, корчились люди, умоляя о помощи, милосердии и жизни. За их спинами - за воротами пылал Нижний город, и запах гари перебивал аромат сирени, а крики ужаса заглушали мольбу о помощи.
Спокойно улыбался король. Смотрели на него в ответ каменные изваяния богов. Жестокосердный Бакхр, бог кровавой войны, довольно скалился, и кровь, запятнавшая плиты у его ног, словно богатая жертва, славила безжалостного бога.
Далеко на западе, там, где скрылось за горами солнце, ослепляюще полыхнуло. Чуть погодя грозно заворчал гром. Ему вторил шорох дождя, почти неслышный за треском громадного костра, в который превратился Нижний город.
Прозрачные крупные капли смывали кровь с каменных плит площади, барабанили по позолоченному куполу над улыбающимся королём, слезами стекали из глаз жалостливой богини мира Алии.
Под дождём умирали крики. Под дождём затухало пламя.
Король Рейгар, глубоко вдохнув, отвернулся и исчез за дверью башни.
Изваяния богов проводили его каменными взглядами. Под холодным серым дождём они молча смотрели на тела на площади, на пепелище за воротами.
Боги смотрели. Боги видели.
***
В воздухе терпко пахло сиренью и немножко - грозой.
Потрескивали на столе свечи. Сверкали отсветами огня пустые хрустальные бокалы. Розы ловили лепестками солнце.
- Скажи, что ты пригласил меня не для этой чепухи, - вздохнул нежный девичий голос.
Рыжий коротышка неуклюже спрыгнул со слишком высокого для него кресла и растянул в кривой ухмылке безобразный рот.
