Кисет тут же пошел по рукам, а когда он был опустошен совершенно, уже "окосевший" начальник охраны приказал мне отнести его на место. Что я и сделал, заодно вернув в сейф - заветные карты. Забавно, что персы меня выдали своему повелителю при первом удобном случае. Есть любители подначить другого, а потом первыми же и "настучать" на него начальству.
Так что вечером того ж дня меня вызвали к принцу, обвинив в краже драгоценной "травы". Я чудом откупился от извергов, а те и рады были зажилить отнятое. (Для моих же учеников я извлек предметный урок тактики ремесла. В сложных делах лучше "сесть" по уголовной статье, ибо в сем случае вас не допрашивает контрразведка. Не надо думать себя героем - иголки в ногтях и кол в заднице еще никого не красили.)
На сем мои испытанья не кончились. Принц, будучи весьма недоверчив, принудил меня наблюдать за пытками подаренных мною мальчиков. Если бы Кислицын не учел сего оборота дел, - судьба моя на том бы и кончилась. "Бачи" ж в нестерпимых муках показали, что их действительно завербовала русская разведка и заставила "прислуживать заезжему немцу в надеждах, что он подарит их видному персу в качестве бакшиша". Я же, умея отключить сознание (уроки Колледжа), не видел и не слыхал происходящего и не выдал себя ни взглядом, ни мускулом.
Пятерых из несчастных (грузинов и русских) замучили до смерти. Двоим же армянам даровали жизнь. (По легенде они были из Эривани и не признались в причастности к нашей разведке.) Мальчики были очень милы и принц решил сохранить их для себя.
Оба армянина тут же приняли магометанство и вошли в свиту персидского принца. Потом один из них - по имени Самвел влюбился в прекрасную персиянку. Когда принц узнал об этой любви, несчастный юноша был предан особо страшной и мучительной казни.
Последний из моих "крестников" - Смбат стал личным секретарем Аббас-Мирзы. Лишь в день гибели Саши Грибоедова, когда англичане разгорячили уже вкусившую нашей крови толпу и бросили ее на наше посольство, в их руки попали наши архивы.
Смбат, узнав о сием, написал прощальное письмо своему господину, в коем подробно описал обстоятельства гибели его матушки и признался, что никогда не любил принца, только покоряясь его воле. После чего "мой человек" в Тегеране пустил себе пулю в лоб.
Он сделал сие вовремя, в двери его кабинета уже ломились ищейки. Когда они прочли это письмо и обнаружили в вещах и бумагах Смбата доказательства его работы на нас, они пришли в ужас. На протяжении всех войн, кончившихся для Персии совершенным разгромом, секретарь их грядущего шаха был русским шпионом!
Да не просто разведчиком, а еще и, извините за гадость - "ночным мужем" (именно - мужем!) их основного вояки! Короче, все, что Смбату не удавалось упереть из сейфов и несгораемых шкафов генштаба, он узнавал на подушке у "персидской жены"...
Мирза-Аббас был принужден собственным батюшкой немедля принять яд, дабы смыть такой позор с шахского рода. Я порой сожалею судьбе англичан в Персии. Когда в Лондоне узнали подробности этого дела, несчастных тут же отправили в отставку без выходного пособия. Но не за ноги же им было держать Наследника - верно?
Персидский же шах немедля пошел с нами на мировую - мой резидент за сии годы купил львиную долю сего двора. Так Персия навсегда стала нашей союзницей, а мое имя теперь наводит ужас на дипломатов всех стран и народов. Они и до того уж насочиняли про меня страсти-мордасти, но сие стало перышком, сломавшим спину верблюда.
А я ведь даже и не помню их никого - даже Смбата. Только вот ночью будто всплывают из ничего чьи-то лица и - опять ничего...
Только меня сие до сих пор мучает... И никак не могу я вспомнить лиц тех семи мальчиков - как отрезало. Вот вам правда о быте профессиональных разведчиков.
Жизнь тем временем, - продолжалась. Персы, реквизировавшие было у нас штуцера, убедились в том, что не умеют из них стрелять и вернули их, настояв на том, что я поступаю на персидскую службу. Я дал согласие, оговорив, что служить буду лишь на благо Ливонии. Персов это устроило и так решилась война с Чечней.
