Решайтесь, сударь - жизнь и будущность ваших родных внуков, против жизни моих Братьев по Крови. И ни слова о деньгах, или о том, кто из нас ставит на черное, а кто - наоборот".
Граф долго сидел и молчал, взвешивая все доводы - "за" и "против". А его дочь стояла, обнявшись с мужем и с надеждой и ужасом следя за каждым движением души родного отца. Граф был хорошим жандармом - этим объясняются жалкие капиталы заведения Лорана, но он был и - неплохим отцом...
Долго, очень долго - отцовские чувства боролись в нем с долгом, но...
Через неделю - в Гавре бросил якорь фрегат под латвийским крестом, а на него с пристани взошли почти двадцать еврейских семей. Мы с Элен - лично провожали Наших в изгнание, и я сам на прощание выдал каждому из маэстро кошелек с некой суммой - "на обзаведение". Но можно ли заменить Родину?
Впрочем, сие спасло их от смерти в горящем Париже. Так что - темна вода в облацех.
А в остальном - кончилось без особых последствий. Жандармерия сделала вид, что "накрыла притон". Лораны перебрались в Баден и там расцвели пуще прежнего. Впрочем...
Один из свидетелей моего триумфа - принц Бонапарт теперь был, как на иголках и усидеть не мог, не спросив, - где я научился играть в рулетку. И однажды я не выдержал и открыл мой секрет.
Если играть в "пополамы" - крупье с "хорошим щелчком" может сперва играть против вас, но потом нервы расходятся, рука начинает дрожать и щелчок сбит настолько, что он выбрасывает не свои, но - ваши числа. Когда сие происходит, он вынужден больше не "щелкать", но с той минуты - все в руце Божией.
А тут уж - выигрывает тот, у кого кошелек толще. Не бывает, чтобы всю ночь сыпалось одно "красное", или - "черное", но бывают столь "длинные серии", что - "горе беднейшему"!
В то же самое время - ни в коем случае нельзя играть в "дюжины", или "числа". Даже я с моей "корявой рукой" в Колледже так наработал "щелчок", что влеплю в любую дюжину - с закрытыми глазами. А уж "не попасть в число" тут надо быть идиотом, чтоб промахнуться!
Карл прямо-таки впитал в себя всю сию информацию (и кое-что сверх того, о чем - не стоит писать для всех), но я не думал, что он сам когда-нибудь решится на подвиг. И вот, представьте себе, - через много лет из Бадена пришло известие, что Карл Бонапарт - разорил-таки за рулеточным столом несчастного Лорана во второй раз. (Правда, Карл - всю ночь ставил только на "красное".)
Я ощутил немалые угрызения совести, - ведь, по сути, я фактически "навел" на Лорана бездельника. Поэтому я немедля послал Лорану известную сумму и посоветовал ему начать сызнова с одним условием. Отныне его казино могло играть только в том случае, если его банк - превышал ставки всех игроков с улицы. Горе - беднейшему!
Лоран сердечно поблагодарил меня, написал в ответ, что не держит на меня зла и - переехал в Монако. Уже на весь мир известен городок Монте-Карло, коий он избрал своей резиденцией.
После его смерти, правда, пошла молва - насчет того, что сие заведение содержалось из фондов русской разведки, но потом - благодаря удачной рекламе, да и живописным проигрышам многочисленных русских принцев, слух сей затих. Не мог же сын мсье Лорана - так жестоко разорять собственных работодателей?!
После истории за рулеткой - я стал весьма популярен. Мы с Фуше пытались замять сие дело, но вскоре Бонапарт выказал жандарму свое недовольство, но не сделал каких-либо выводов.
Для французского ж общества (в массе своей буржуазного) мой поступок с возвращением выигрыша взамен жизней каких-то там "двадцати грязных жидов", выглядел просто чудачеством и на меня с той поры смотрели, как на пришельца с иной планеты. Дамы в разговорах со мной стали во сто крат смелее и разве что не открытым текстом приглашали к сожительству, их кавалеры искали моей дружбы в смысле кредита.
Средь этих дам появилась одна бельгийка, кою звали Эмилией... Была она - красоты необычайной. Был у нее, правда, один крохотный недостаток.
В известное время она обучалась у иезуитов, а они хорошему не научат. Взгляните-ка на моих сестрицу и матушку, - не будь они мне - родными, я б опасался ночевать в их компании. Не слишком-то интересно - проснуться и найти свою голову на ночном столике, - средь духов и помады!
