Дальше она плохо помнила, что случилось. Только громкий хлопок - это упала книга с ее колен на паркет. Только ослепительный свет - это огромные люстры резанули глаза, когда Бенкендорф вводил ее в центральную залу. Ввел и не стал танцевать, а побежал, таща за руку через весь зал - искать Государыню. И матушка рассказывала, как она увидала тетку и всю дорогу смотрела царице в глаза и еле заметно, чтоб лишний раз не нанести ущерб офицерской Чести, качала отрицательно головой. А венценосная тетка будто не видела, ее глаза все время бегали, будто прячась от сей мольбы, а затем...
Затем Государыня крикнула:
- "А вот и мой маленький фойермейстер! Умничка! Давно я так не смеялась. Шампанского моей новой подруге! Да больше!"
Откуда не возьмись, появилась огромная чаша, в которую тут же ударила струя пены. Девушка, кою почти облапил ее кавалер, совсем испугалась:
- "Я не пью, Ваше Величество! Я не умею... Я... не пью!"
На что Императрица хохочет:
- "Ерунда! Все пьют. В России - пьют все! Вот и твой кавалер не упустит. Да, Господа, за нашу Армию. За моих Офицеров! Пьют все!"
Девушка в светло-голубом платье с ужасом обводит взглядом собравшихся. Более половины из них - люди из "Тайных". Они аж шеи вытянули, чтобы услышать ответ. Несчастная дрожащими руками берет чашу с шампанским, подносит к губам и отхлебывает. Тут же чуть ли не отталкивает вино от себя и в ужасе шепчет первому же соседу:
- "Там же - опий!"
Тот не слышит. Он вместе с другими офицерами раскачивается из стороны в сторону и громко повторяет вслед за всеми:
- "Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна..."
Матушка чуть морщится и, поднося чашу к губам в другой раз, с ненавистью смотрит на Государыню, а та, будто ей нужно сказать что-то важное, наклоняется к племяннице и с мольбой в голосе просит:
- "Пей, доченька. Так лучше. Так легче. Я как увидала своего идола, так - чуть рассудок не потеряла. А выпила зелие и - не помню уже ничего. ПЕЙ!"
И матушка под радостные вопли и крики придворных: "Горько!" и "Пей до дна!" - выпивает чашу сию. А потом ей становится так легко, что она, не останавливаясь, пляшет весь вечер до другого утра.
Проснулась она вечером третьего дня в своей же постели. Проснулась и поняла, что теперь она либо должна выйти замуж за Бенкендорфа, либо уйти в монастырь, дабы спасти свою Честь.
Еще в бытность ее в пансионе - их, благородных девиц, обучали неким правилам женского естества и помогали составлять "календарь". И шутили при том, что в одни дни надо звать милых любовников, в другие же - заботиться о династии благоверного. Ей же "не повезло". Поэтому-то она и плакала вплоть до утра четвертого дня.
Наутро же она, не сказавшись прислуге, пошла на поиски Бенкендорфа, чтобы расставить точки над "i". Но полковника дома не оказалось, а слуга отвечал:
- "Так барин-с уехали-с - может к певичкам, а может и к дружкам в имения-с. Ежели к певичкам - так это надолго, правда, деньжата у него на исходе, так что скорее он в имениях-с. Найдет там матрешку попроще, вжарит ей по самое не хочу, наврет с три короба-с и - домой. Так что денька через три ждем-с. Тогда и приходи к нему в гости".
Разумеется, сказал он все это не сразу, но для профессионального иезуита, привычного к беседам с простыми людьми, выудить сии новости труда не составило.
По возвращеньи домой матушка просит нагреть ей ванну воды, а потом запирается в комнате и вскрывает вены на руках и ногах. Я никогда не спрашивал ее, зачем она сие сделала. В жизни, даже в жизни профессиональных разведчиков, бывают такие моменты, когда -- "все", когда "накормили" уж досыта, по самое... И я ее понимаю.
Ее спасли чудом. Служанка, пробегавшая мимо ее комнатенки, обронила поднос с посудой и учинила такой грохот, что все выскочили посмотреть, что случилось. Все, кроме матушки. У слуг была голова на плечах, да и слухи до них доходили, - какой кусок счастья свалился на бедную, но ими любимую, сироту. (Матушку боялась и ненавидела знать. Люди ж простые -- любили ее и со всеми горестями и заботами шли сразу к "Хозяйке". И она брала детей их на службу, прощала долги и защищала их перед сильными. Теперь латыши ходят ко мне. И за глаза зовут просто - "Хозяин".)
