Иногда, лежа с закрытыми глазами в темноте, он ощущал шум в ушах, и тогда он думал: Ты постепенно выживаешь из ума, старина.
Он не раз пытался говорить с медсестрами о том, что произошло с Давидом, то есть о том, что он знал о происшедшем с Давидом. Они с жалостью смотрели на него. Их жалость была ему противна.
"Они, наверное, называют меня между собой старым маразматиком", думал Хиллмен.
Маленькие мальчики не исчезают во время фокусов, которые другие мальчики показывают на заднем дворе своего дома. Не нужно заканчивать школу медсестер, чтобы знать это.
Через некоторое время после приезда в Дерри от тоски и одиночества, от тревоги за Давида и Хилли, за Руфь Мак-Косленд и весь город Ив мало-помалу запил. Он теперь частенько захаживал в маленький бар неподалеку от госпиталя. Из разговоров с барменом он узнал историю некоего Джона Смита, жившего неподалеку. Смит несколько лет пролежал в коматозном состоянии, возникшем вследствие болевого шока, а потом совершенно неожиданно пришел в себя.
- В "Дейли Ньюс" есть парень, Давид Брайт, который написал об этом Смите большую заметку, - говорил бармен.
Ив нашел Брайта и попросил о встрече. Он не собирался рассказывать ему всю историю, сказал только, что хотел бы поделиться услышанной им сказкой, в которой кое-чего не понимает.
Брайт, похоже, заинтересовался. Более того, его голос внушал доверие. Он спросил, когда Ив хотел бы встретиться с ним, и тот предложил не откладывать и сделать это в тот же вечер.
Он так готовился к этой встрече, так боялся, что Брайт не поверит ему! И, кажется, так и произошло. Когда Ив замолчал, Брайт, не глядя на него, покусывал карандаш. У него были добрые глаза, но он явно считал, что Ив немного не в себе.
- Мистер Хиллмен, все это очень интересно, но...
- Ладно, пустяки, - Ив встал и резко оттолкнул от себя стул на котором сидел. Он устал что-либо доказывать; все равно этот парень не поверит, даже не стоит и пытаться. - Неважно; да и поздно уже. Думаю, вы спешите домой, к семье.
- Мистер Хиллмен, если бы вы встали на мое место, вы бы поняли, что...
- Я могу встать на ваше место. Вначале это было и мое место. Прошу простить меня, мистер Брайт, но я устал, и если вы не возражаете... Жаль, что отнял у вас время.
Он быстрым шагом вышел из кафе, где они встретились, и направился в сторону госпиталя. Нет, больше он не будет пытаться рассказывать людям о том, что произошло в Хейвене! Он стар, и ему все равно никто не поверит.
Да и кому это нужно?
Он пребывал в этом настроении пятьдесят шесть часов, пока ему на глаза не попалась заметка в газете. Исчезли двое полицейских. Расследование этого происшествия возглавляет офицер по фамилии Дуган. Ив вспомнил, что Дуган был хорошо знаком с Руфью Мак-Косленд. Слишком со многими она была хорошо знакома, черт побери!
Две заметки полностью разбили все его надежды на то, что в Хейвене скоро все утрясется.
Хейвен стал змеиным гнездом, и теперь змеи начинают жалить. Мне удалось избежать этого. Но что я могу сделать! Как противостоять? Как объяснить всем этим болванам очевидные вещи, если они ничего не желают знать? Как, если я ничего не видел своими глазами? Целый город катится под откос, а никто не хочет этого замечать!
Он вновь и вновь перечитывал заметки. Перед его глазами стояла Руфь, такая, какую он оставил ее, уезжая с Хилли из города. Ее глаза, внимательно смотрящие на него... Глаза, в которых написано: я прекрасно знаю, что мне предстоит умереть. И вот она умерла.
Ты могла бы поехать с нами, Руфь.
Ив, я не могу... Пойми меня правильно.
Если бы она уехала с ними в Дерри, она могла бы избежать опасности... и тогда подтвердила бы все его слова. Он пытался связаться с Хейвеном по телефону, пытался трижды... но оператор сказал, что на линии, очевидно, повреждение, и пусть он попытается позвонить еще раз попозже. Он понял, что связаться с Хейвеном не удастся.
Глядя на спящего Хилли, он вспомнил слово, которым один из докторов охарактеризовал его состояние, - аутизм. Ив знал, что означает это слово. И аутизм, и кома - только слова. Самое ужасное, что Хилли спит, и его невозможно разбудить.
