Верно.
И, кстати, ты разве не видишь, что эта штука делает с тобой?
Ничего она не видела. Но ведь не все можно увидеть. Не виден вред, причиняемый легкими сигаретами; вот почему люди курят. Подобных примеров множество.
Она хочет пойти и покопать еще немного - и точка.
И никакое внутреннее "я" не может ее остановить. Это желание родилось где-то на более глубоком уровне, на уровне безусловных рефлексов. В голове стучало: Иди же, Бобби, иди и копай, копай и выясни, что это, ведь ты хочешь знать, что это, так что копай, пока не увидишь, копай, копай, копай...
Она отогнала чертов голос от себя, но через четверть часа с удивлением обнаружила, что вновь слышит его, как будто это говорит дельфийский оракул.
Ты должна кому-нибудь рассказать о своей находке.
Кому? Полиции? Ха-ха! Обойдутся. Нет, не им...
А кому?
Она медленно прохаживалась по саду.
Кому-нибудь, чье мнение ты ценишь, - подытожил ее мозг.
В голове тут же возник приглушенный саркастический смешок Анны, как будто все, что произойдет потом, было ей заранее известно... но смех, вопреки ожиданиям, прозвучал тише, чем обычно. Как и большинство представителей своего поколения, Андерсон не слишком верила в чужие авторитеты. Это началось у нее в двенадцать лет, когда она еще жила в Юте. Она тогда сидела на диване в гостиной между Анной с одной стороны и матерью с другой; она жевала гамбургер и смотрела по телевизору, как далласская полиция ведет под конвоем Ли Харви Освальда. Полицейских было много. Наверное, слишком много, потому что в телевизоре внезапно замелькали кадры: какой-то человек на глазах у всех этих полицейских - у всех этих авторитетных людей - убил Освальда. Да, ничего не скажешь, далласская полиция исполнила свой долг по охране Джона Ф.Кеннеди и Ли Харви Освальда... Через два года после этих событий началась война во Вьетнаме. Потом нефтяное эмбарго, инцидент в посольстве в Тегеране... Все это никак не вязалось со здравым смыслом.
Я расскажу обо всем Джиму Гарднеру. Когда он вернется. Он сможет дать мне верный совет. Он найдет выход.
Голос Анны: Отлично. Ты ждешь совета от глупца.
Он не глупец. Он только немного странный.
Да-да, человека, которого в прошлом году арестовали за участие в демонстрации и при обыске обнаружили в кармане игрушку сорок пятого калибра, можно назвать немного странным.
Заткнись, Анна!
Чтобы отвлечься, она занялась прополкой. Все утро она ожесточенно выпалывала сорняки, пока рубашка насквозь не пропиталась потом.
Перед обедом она решила прилечь, но так и не смогла уснуть. Странный неведомый голос стучал в висках: Иди и копай, Бобби, все прекрасно, иди и копай...
Наконец она встала, взяла в сарае кирку и лопату и решительным шагом направилась в сторону леса. Дойдя до края поля, она оглянулась. Питер бродил по лужайке. Он внимательно смотрел ей вслед, но не сделал ни малейшей попытки догнать хозяйку.
Андерсон это не удивило.
Двадцать минут спустя она стояла перед своей находкой, рассматривая выкопанную накануне яму. Разбросанная вокруг земля была темно-коричневой и сырой после ночного ливня.
Внезапно под ногой что-то зашуршало, подобно газете. Но это была не газета, это был мертвый воробей. В двадцати футах от него валялась дохлая ворона, лапки которой комично раскинулись в стороны, как у убитой птички из мультфильма. Андерсон, замерев, огляделась вокруг и увидела тушки трех других птичек: еще одной вороны, зимородка и красногрудого дятла. Никаких следов. Только смерть. И ни одной мухи вокруг.
Взяв в руки лопату, она приблизилась к выступающему из земли предмету.
Так что же ты такое?
Она дотронулась до предмета рукой. Вибрация пробежала через все ее тело и исчезла.
Странно. Андерсон совсем не слышала привычного лесного шума... ни пения птиц, ни шороха шагов животных, встревоженных приближением человека. Она принюхалась: запах торфяной почвы, сосновой хвои, коры и растений.
Голос где-то внутри нее - очень, очень глубоко внутри, - вскрикнул от ужаса.
Что-то происходит, Бобби, что-то происходит прямо СЕЙЧАС. Беги отсюда, Бобби, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА...
