— Я только хочу сказать, что… этим девочкам полицейские не кажутся защитниками.
— Да ну-у, — ухмыльнулась Каролина.
— Приятно слышать, — улыбнулся ей Даниель и снова повернулся к Гуннарссону. — Но если серьезно… большинство наших воспитанниц имели дело с полицией в худшие времена своей жизни.
Даниель, похоже, отлично понимал, что он в глазах полицейских — досадная помеха, но все же решился спросить:
— Я разговаривал с координатором насчет того, где будут жить девочки…
— Не всё сразу, — перебил Гуннарссон.
— Это очень важно, потому что…
— С-сучка, — раздраженно буркнула Инди.
— Отвали, — огрызнулась Лю Шу.
— Потому что ситуация может им повредить, — продолжал Даниель. — Ночевка в этом доме девочкам будет не на пользу.
— Отправить их в гостиницу? — спросил Гуннарссон.
— Это тебя надо пришибить! — выкрикнула Альмира и запустила в Инди стаканом.
Стакан ударился о стену и разбился вдребезги, вода полилась по стене. Осколки посыпались на пол. Даниель бросился к девочкам, Альмира отвернулась, но Инди успела несколько раз ударить ее по спине кулаком, прежде чем Даниель разнял их.
— А ну-ка прекратить! — рявкнул он.
— Альмира просто сука, она…
— Инди, успокойся. — Даниель перехватил руку девочки. — Мы же говорили об этом, разве нет?
— Говорили, — сказала Инди уже спокойнее.
— Ты же неплохая девочка, — с улыбкой прибавил Даниель.
Инди кивнула, и они вместе с Альмирой принялись собирать осколки.
— Я принесу пылесос. — Даниель толкнул входную дверь, она легко открылась, захлопнулась у него за спиной, и на стене со стуком качнулась репродукция рисунка Карла Ларссона.
— У Миранды были враги? — спросил Гуннарссон, обращаясь сразу ко всем.
— Нет. — Альмира фыркнула.
Инди искоса глянула на Йону.
— А ну-ка послушайте! — громко произнес Гуннарссон. — Вам нужно только ответить на пару вопросов, а не орать и не молоть чепуху. Не такой уж это адский труд.
— Смотря какие вопросы, — спокойно парировала Каролина.
— А я все равно буду орать, — буркнула Лю Шу.
— Играем в правду? — Инди с улыбкой указала на Йону.
Тот ответил:
— Играем.
— Допрос провожу я, — запротестовал Гуннарссон.
— Что значит вот это? — Йона поднес руки к лицу.
— В смысле? Не знаю, — ответила Инди. — Викки с Мирандой постоянно так делали…
— Не могу больше, — перебила Каролина. — Ты не видела Миранду, она именно так и лежала, там столько крови было, везде кровь…
И она зарыдала. Психолог подошла к девочке и приглушенным голосом стала успокаивать ее.
— Кто такая Викки? — Йона поднялся с кресла.
— Новенькая…
— Где, кстати, эта сучка? — перебила Лю Шу.
— А в какой комнате она живет? — быстро спросил Йона.
— Небось смылась к своему хахалю, — предположила Туула.
— Мы обычно запасаемся стесолидом и спим как…
— Вы сейчас о ком говорите? — громко перебил Гуннарссон.
— О Викки Беннет, — пояснила Каролина. — Я не видела ее уже целую…
— Это еще кто?
— «Викки» — так много букв, — рассмеялась Лю Шу.
— Выключи телевизор, — нервно велел Гуннарссон. — Я хочу, чтобы вы все успокоились и…
— Не орите, — огрызнулась Туула и прибавила громкость.
Йона присел перед Каролиной на корточки и со спокойной серьезностью взглянул ей в глаза.
— Так где ее комната?
— В самом конце. Дальше всех по коридору.
Йона вышел из домика, торопливо пересек двор (навстречу попался куратор с пылесосом), поздоровался с криминалистами, широкими шагами поднялся по лестнице главного здания. Свет уже погасили, и в помещении царил полумрак — только плиты пола поблескивали, словно кремень.
Одной девочки нет на месте, думал комиссар. Может, она убежала в суматохе, может, другие девочки пытаются помочь ей, скрывая нечто, им известное.
Обследование места преступления только началось, и спальни девочек еще не осматривали. Полицейским следовало прочесать весь Бригиттагорден, но времени не хватило — слишком много всего сразу надо было сделать.
Девочки подавлены и напуганы.
Наверняка где-то здесь остался дневник, который вела убитая девочка.
Полиции надо запросить подкрепление, еще криминалистов, еще ресурсов.
Йона дернулся при мысли о том, что отсутствующая девочка может прятаться в своей комнате. Может, она что-нибудь видела, испугалась и теперь не решается выйти.
