Тут ему вновь, как и днем, пришла в голову мысль, что Робинзоном быть не так уж плохо, даже если приходится одному сидеть у костра и ждать чего-то страшного. Зато можешь сам выбирать — кушать или не кушать, и если кушать, то что именно. Не то что дома: там мама наверняка бы сказала, что яйца с кетчупом не едят. Вот, наверно, почему эта пара бутербродов показалась Женьке особенно вкусной. Опять же мама наверняка не разрешила бы ему пить такой крепкий чай.
То ли от сытости, то ли от бодрящего чая, но Женька на некоторое время перестал бояться темноты и одиночества. Теперь его беспокоил только папа. Даже при всех уже обдуманных Женькой вариантах, включая прокол лодки, он должен был приехать в девять, самый крайний срок — в десять вечера. Но сейчас-то уже полночь близится. О том, что папа мог по какой-то причине отложить поездку за сыном до утра, Женька даже не думал. Не тот человек, чтоб слово нарушать. И если уж он не вернулся на остров, значит, произошло что-то совсем серьезное, гораздо хуже, чем прокол лодки или поломка мотора. Может быть, даже совсем ужасное…
Об этом, «совсем ужасном», Женька думать не хотел, но не думать ну никак не мог. Потому что другого, более убедительного объяснения папиному отсутствию он, как ни старался, найти не сумел.
А вдруг действительно еще одна осина рухнула в реку, но только не перед лодкой, а прямо на нее? Или тот дядька, Валерий, и впрямь оказался бандитом или маньяком? Сколько в мире ежедневно происходит ужасных случайностей, катастроф и преступлений! Каждый день слышишь по телевизору, что где-то кто-то утонул, попал в автомобильную аварию, на самолете разбился. Того застрелили, того зарезали, того взорвали… Даже сам Женька однажды чуть-чуть не погиб, когда как-то раз всего в нескольких метрах впереди него на тротуар грохнулась огромная сосулька, сорвавшаяся с крыши. Если б он тогда чуть-чуть быстрее шел и успел дойти до того места, где сосулька упала — не было бы его сейчас в живых… А еще был случай, когда они всей семьей пошли в гости, на день рождения маминой подруги. Когда собирались уходить, один из гостей, которого Григорий Михалыч звали, предложил их подвезти до дому на настоящей «Ауди», потому что у папы машина отчего-то не заводилась. Но папа отказался, продолжил со своими «Жигулями» возиться, хотя и мама, и Женька просили его не упираться. Женьке очень хотелось на «Ауди» прокатиться, и он даже обиделся на папу за упрямство и несговорчивость. Однако, когда папины «Жигули» все-таки завелись и они уже подъезжали к дому, то увидели машину гаишников, покосившийся фонарный столб и вдребезги разбитую «Ауди», в которую еще и «КамАЗ» сзади врезался… А когда папа притормозил и спросил у гаишников, что сталось с водителем, те печально развели руками: «Летальный исход». Позже мама объяснила Женьке, что «летальный исход» означает: Григорий Михайлович разбился насмерть. После этого случая вся семья целую неделю переживала. Даже Женька прекрасно понимал, что если б они тогда сели в эту злосчастную «Ауди», то был бы им всем летальный исход. Только папа позволил себе заметить, что вообще-то Григорий Михалыч на дне рождения выпить не отказывался, хоть и был за рулем, и чем садиться к такому в машину, лучше пешком идти.
Наконец, был еще один случай, пожалуй, самый нелепый и ужасный. Один старичок, живший в доме напротив и часто посиживавший во дворе за чтением газет, в то время как его маленькая собачка бегала по двору, как-то раз присел на свою любимую лавочку поблизости от хоккейной коробки, где Женька с товарищами играл в футбол. Сел и стал читать, а потом вроде бы задремал. Женька с ребятами, наигравшись вволю, убежали по домам, а старичок все так же сидел на скамеечке, и вокруг него вертелась его собачка, отстегнутая от поводка. По двору мимо скамейки прошел не один десяток людей, многие из которых хорошо знали этого старичка, а некоторые, проходя мимо него, даже говорили: «Здравствуйте!» или «Добрый вечер!». Лишь тогда, когда стемнело и собачонка, набегавшись досыта, стала сперва теребить старичка за брюки — мол, пора домой, хозяин! — а потом тревожно затявкала и, наконец, жалобно завыла, кто-то догадался, что дело неладно… Оказывается, старичок вовсе не заснул, а умер. И даже бабки, его ровесницы, которые все про всех во дворе знали, толком не выяснили, отчего он скончался. Просто сердце остановилось — и все.
