Она заглянула в замочную скважину. Потом наклонилась и осмотрела ковер у двери.
– Вы правы, – она выпрямилась, – ключа нет. Кто–то вытащил его отсюда.
– Я знаю, что ключа нет. Но это меня не беспокоило, потому что я решила, что, если кто–то захочет меня видеть, может и постучать.
– Придержите свой сарказм! – отрезала Маргарет. – Я думала о том, чтобы никого не потревожить. Но вы именно это и сделали. Наверное, все сейчас будут здесь.
Некоторое время мы молчали, прислушиваясь, но не услышали ничего похожего на спешащие шаги или встревоженные, голоса – ничего такого, что можно ожидать услышать в доме, разбуженном среди ночи пронзительным криком. Никто меня не слышал, или никому здесь нет дела? Или все так напуганы, что не решаются выйти и выяснить все?
На лице Маргарет было написано то же удивление.
– Дом, конечно, построен основательно, – пробормотала она, – но вашего крика хватило бы, чтобы разбудить даже мертвого. В этом крыле, насколько я знаю, больше никто не живет, но все же… Но, может быть, они решили, что это ветер. Хотя какое это имеет значение. Это совершенно все равно. – Она подошла ко мне. – Мисс Пэймелл, я хотела поговорить с вами наедине.
– Хорошо, говорите.
Мгновение она стояла в нерешительности.
– Послушайте, – сказала она наконец, – может быть, вы и говорите правду – ну, что вы попали сюда случайно. Но то, как вы улизнули после обеда вместе с Бертраном…
– Как я улизнула! Я просила кого–нибудь показать мне комнату. И, честно говоря, я рассчитывала, что это сделаете вы, или миссис Эспадон, или мисс Эспадон. А Бертран просто оказался единственным, кто любезно… – я задохнулась от возмущения.
– Хорошо, хорошо. Я уже сказала, что могу ошибаться в том, что между вами что–то есть. Но я должна защищать свои интересы. Ставки слишком велики, и я не хочу ничего упустить.
Локон упал ей на глаза, и она гневным жестом запихнула его обратно под чепец.
– Если дедушка хочет оставить все Бертрану и Эрику – что же, пускай. Заметьте, я не говорю, что это превосходно, но я с этим соглашаюсь. Но я не потерплю никаких подвохов. Это ясно?
– Как день. – Я не смогла удержаться, чтобы не спросить: – А что такое это «все», что собирается оставить ваш дедушка?
– Я сама хотела бы знать. – Ее взгляд стал жестче. – Так вас это интересует?
– Оставьте, миссис Дюрхам. Любой заинтересовался бы после того, как вы все об этом… высказывались. Мне послышалось, или кто–то произнес слово «сокровища»? Клад, очевидно, – я рассмеялась.
Маргарет не засмеялась.
– Я хочу сказать вам только следующее. Завтра вы отсюда уедете и будете держаться от этого дома подальше. Вы поняли меня? Иначе вас ждут неприятности – может быть, даже очень серьезные. Здесь происходят порой очень забавные вещи, и не думаю, чтобы хоть кто–нибудь чувствовал себя здесь в безопасности.
– Бертран меня уже предупредил. Не знаю, зачем вам понадобилось пугать меня. Я и так очень рада, что утром уеду из этого мрачного дома. И видеть его еще когда–нибудь мне совершенно не хочется.
К моему изумлению, она улыбнулась. Не то чтобы приятной улыбкой, но все–таки.
– Это все, что я хотела знать. Спокойной ночи – раз так. – В дверях она задержалась. – Если вы действительно не хотите, чтобы вам мешали спать, вам лучше поставить у двери стул или что–нибудь в этом роде. Никогда не знаешь, кому придет в голову побродить ночью.
– Привидениям, например?
– Если вы имеете в виду Призрака, то его дверями не удержишь.
Как только она вышла, я бросилась к своим вещам, к большому чемодану. Где–то, может быть на самом дне, подо всем содержимым лежал дверной зажим, которые существуют именно для того, чтобы пугливые путешественники могли надежнее запирать двери в мотелях и все такое. Мама дала мне его с собой как прощальный подарок. «Не хочу пугать тебя, милая, но молодая девушка в чужом доме должна быть готова к самому худшему».
Тогда я только рассмеялась, но, чтобы не задевать ее чувства, положила зажим в чемодан вместе с массой других, в общем–то ненужных вещей, которыми она меня снабдила. Теперь, вытаскивая зажим, я радовалась, что тогда послушалась ее.
