– А раньше-то оно куда девалось?
Наполняя свой бокал, я вижу, что Саймон нахмурился. Сколько я выпила за сегодняшний вечер? Уже сбилась со счета. Я отставляю бутылку и тихо отвечаю:
– Ты же знаешь, как мне было тяжело эти несколько месяцев. Я была в депрессии с того самого…
– Нового года.
Я умолкаю, не в силах произнести ни слова.
– Прекрати винить себя, Эйва. Ты устроила праздник, и Ник слишком много выпил. Что ты могла сделать – связать его, не пустить за руль?
– Я не делала серьезных попыток остановить его.
– Ты не несла за него ответственность. Ник был взрослым мужчиной.
– Я по-прежнему виню себя. Даже если Люси не считает меня виноватой.
– По-моему, ты должна поговорить об этом с кем-нибудь. Я знаю одного очень хорошего психотерапевта. Могу дать тебе ее номер.
– Нет. – Я беру бокал и выпиваю его одним махом. – Сейчас мне нужно просто-напросто поужинать.
– Если учесть, сколько ты уже выпила сегодня, думаю, это хорошая идея.
Я осознанно не обращаю внимания на его замечание и наливаю себе еще вина. К тому моменту, когда быстро приготовленный салат и пирог оказываются на столе, я чувствую такое сильное раздражение от слов Саймона, что предпочитаю сосредоточиться на еде. И с чего это он решил превратиться в наседку?
Саймон пробует пирог с омаром и радостно вздыхает:
– О да, этот рецепт должен попасть в книгу.
– Рада слышать. Наконец ты что-то одобрил.
– Ради всего святого, Эйва! Я никогда бы не заказал тебе эту книгу, если бы не был уверен, что ты ее сдашь. И снова вопрос: когда это произойдет?
– Именно за этим ты сюда и приехал?
– Я тащился сюда пять часов вовсе не для того, чтобы просто поздороваться. Разумеется, я приехал по делу. А еще – проведать тебя. Когда твоя сестра позвонила мне…
– Люси тебе позвонила?
– Она думала, я в курсе, что с тобой происходит.
Я не отрываю взгляда от своего бокала с вином.
– Что она тебе сказала?
– Что ты с ней почти не разговариваешь – непонятно почему. Люси волнуется, вдруг это из-за нее: мол, она что-то ляпнула или не так сделала.
– Нет.
– Тогда в чем дело? Я всегда думал, что вы неразлейвода.
Я нарочно потягиваю вино, чтобы отсрочить ответ.
– Все дело в книге, – в конце концов отвечаю я. – Она забирает все мое внимание. Я мучилась над ней несколько месяцев, но теперь работа наконец пошла. С тех пор как я переехала сюда, написано шесть глав. В этом доме все как-то по-другому.
– Почему? Это всего лишь старый дом.
– А разве ты ничего не чувствуешь, Саймон? Эти стены хранят историю! Подумай, сколько всего тут приготовили, сколько всего съели в столовой! Думаю, я не смогла бы ничего написать, если бы не оказалась здесь.
– И только по этой причине ты уехала из Бостона? В поисках вдохновения?
Мне удалось посмотреть ему прямо в глаза:
– Да.
– Что ж, ладно. Я рад, что ты обрела его здесь.
– Вот именно, – буркнула я и добавила про себя: «И не только вдохновение – я нашла гораздо большее».
Этой ночью я лежу без сна, чутко прислушиваясь к тому, что делает гость. Его спальня рядом с моей. Я не сказала ему об обитающем здесь призраке – было ясно, что́ он подумает. За ужином Саймон внимательно наблюдал, как я подливаю в свой бокал изысканное шардоне, которое он привез из Бостона. Знаю, он считает, что именно пьянство мешает мне закончить книгу. Пусть писатели и выпивка – давно уже клише, но в моем случае (как и в случае с Хемингуэем) это правда.
И неудивительно, что мне мерещатся призраки.
Я слышу, как скрипит пол в коридоре и льется вода в гостевой ванной. Очень странно, что в доме есть кто-то еще – кто-то живой. Разумеется, призраки не спускают воду в туалете и не открывают краны. И вовсе не призрак тихо шаркает назад по коридору и притворяет за собой дверь. Я уже отвыкла от человеческих звуков, и теперь люди кажутся мне ужасно чужими; мне неприятно, что в мой дом кто-то вторгся, пусть даже всего на одну ночь. В этом большое преимущество писательской жизни – я могу по неделям не видеться с другими людьми. Внешний мир отягощают конфликты и разочарования, так зачем же выходить из дома, раз все, что мне нужно, находится в этих стенах?
Саймон нарушил равновесие, и я чувствую разлад в атмосфере, словно его присутствие странным образом зарядило воздух и теперь по дому бродят беспокойные маленькие смерчи.
