Внезапным, непроизвольным жестом Торгрим заслонил лицо ладонью.
— Конунг, освободи моего отца, — велел Бран.
Конунг резко отвел руку, и Бран напоролся на его взгляд, как на острие кинжала.
— Ты будешь мне приказывать, щенок? — рявкнул конунг. — Ты приказываешь мне?!
— Отпусти, — повторил Бран. Торгрим отвел глаза и, повернувшись к Дэвайну, велел:
— Эй, ты! А ну, иди сюда.
Дэвайн, кажется, и не думал спорить. Он встал с пола и, с трудом переставляя ноги, приблизился к конунгу. Дернув пленника к себе, конунг приставил к его горлу лезвие меча.
— Ну, давай, щенок, приказывай мне, — ответил конунг. — Поглядим, как теперь запоешь!
— Конунг, не делай этого, — тихо взмолился Дэвайн. — Прошу тебя, не надо.
— Заткнись, собака, — конунг тряхнул пленника. Лезвие меча впилось Дэвайну в кожу. Брызнула кровь.
В глазах у Брана помутилось, краем слуха он уловил свой собственный яростный вопль. Ярость выбросила вперед его руки. Напрягшиеся пальцы нацелились на конунга.
А потом случилось то, что неминуемо должно было случиться.
Воздух задрожал как марево в степи, рванул волосы, жаром дохнул в лицо. Конунг внезапно вскрикнул и отшвырнул меч, точно насекомое, что ужалило его. Поднял руку. На ладони багровел свежий след от ожога.
Меч упал на пол. Полежал мгновение, а потом вдруг ожил. Раздвигая стебли соломы, заскользил по полу, по направлению к Брану. Тот протянул руку — и меч, будто живой, сам прыгнул в его ладонь. Клинок тот час засиял, налившись серебристым лунным светом.
— Не тронь его! — прорычал Бран. — Не тронь его, пес! Дай ему уйти!
Конунг прижал к груди пораненную руку. На лицах людей испуг смешался с любопытством, никто, кажется, толком не понял, что произошло.
— Чего встали? — заорал на дружинников конунг. — Чего глядите? Идиоты! Возьмите его! Быстро, я приказываю!
Дружинники вынули мечи.
— Нет! — Крикнул Дэвайн. — Стойте!
Но они, конечно, не послушались.
Дружинники бросились к Брану, и тот молниеносно вскинул руку. Яркий свет струился между пальцев — словно он держал в ладони солнце. Яркий свет прорезал полумрак, и воинов сбила с ног неведомая сила. Подхватив, проволокла по воздуху и швырнула о нары. Ударившись головами, они потеряли сознание, кровь потекла из ран и закапала на грязную солому.
Солнце в руке у Брана пылало. Люди вокруг застыли, не смея пошевелиться.
— Грязный пес! — заорал Бран. — Ты сам этого хотел, пес! Ну, так на, получай! На, н-на, получай!
— Бран! — крикнул Дэвайн. — Сынок, остановись!
Но было поздно, смысл слов уже не доходил до Брана. Я сильнее вас, пела в нем ярость. Все, что он видел, была ярость. Все, что слышал, была ярость. Кроме нее, на свете не осталось больше ничего.
Ярость толкнула вперед его руку. Свет, что брызнул из ладони, казался расплавленным железом.
Я сильнее вас!!!
Воздух наполнился жаром. Стулья взвились в воздух и вспыхнули, как щепки, дом закачался, застонал, сами собой загорелись гобелены на стенах. Взревело, взметнулось под крышу пламя очага. Попадали железные светильники, горящее масло растеклось, поджигая солому. В хлеву с ревом забилась перепуганная скотина.
Среди людей возникла свалка. Ослепнув от ужаса и жара, они, вопя, метались по дому, натыкались друг на друга, пытаясь прорваться к двери. На некоторых вспыхнула одежда.
Бран слепо шел сквозь огонь, с мечом, сиявшим будто факел. Какой-то человек выскочил из клубов дыма, едва не сбив его с ног. Бран ударил его рукоятью по голове, тот упал, и его сразу охватило пламя.
— Я сильнее, конунг! — завопил Бран, перекрывая адский шум. — Я сильнее вас всех! Слышишь? Покажись! Я убью тебя, пес!
Он увидал неясную фигуру, приближавшуюся сквозь огонь и дым, в два прыжка настиг идущего и замахнулся сияющим мечом.
Перед ним стояла девушка, маленькая и худенькая, как подросток. У нее были очень длинные темные косы, в больших глазах застыл страх. Девушка не молила о пощаде, лишь молча глядела на него. У нее было совсем детское лицо.
Очень знакомое лицо.
Пожалуйста. Перестань. Прошу тебя. Не надо. Мне страшно. Пожалуйста.
Это прозвучало у него в голове отчетливее слов.
Страшно? Но почему? И кто это там так ужасно кричит? И что… что происходит?
