— Долгие годы я только тем и занимался, что учился защищать себя. Если бы я не умел этого делать, то не подходил бы для роли Хурогметена, разве не так?
— Многие и сейчас считают, что ты — недостойная замена отцу, — заметил Орег, улыбаясь.
Интересно, почему он это сказал? — подумал я. — Хочет проверить меня на прочность или все еще сомневается в том, что моя глупость — всего лишь игра?
— Я бы жутко огорчился, если бы меня посчитали достойным наследником Хурога после стольких лет стараний! Это означало бы, что я разыгрывал из себя идиота напрасно! — сказал я.
Орег рассмеялся, но мне показалось, сделал это больше из приличия.
— Зачем ты притворялся глупцом? — осторожно спросил он, успокоившись. — Я все время наблюдал за тобой и ничего не понимал. Ты так долго просиживал в библиотеке, читал столько книг… Мне всегда было интересно, понимаешь ли ты что-нибудь из того, что написано в книгах…
Он предусмотрительно поднялся на ноги и отошел подальше от меня.
— Ты что же, считал, что я рассматриваю картинки или узоры на буквицах? — спросил я, усмехаясь.
— Что произошло после того, как отец избил тебя семь лет назад? Сейчас даже слабоумному стало бы понятно, что твой мозг в порядке, — осмелился спросить Орег.
Подобно Стигийцу, он начал понимать, что я не причиню ему зла, поэтому и стал задавать мне столь деликатные вопросы. Хотя и предпринял меры предосторожности, отдалившись на безопасное расстояние.
— После того случая на протяжении некоторого времени я не мог разговаривать, — мрачно сказал я.
Те жуткие ощущения — ужас и страх от сознания того, что ты не в состоянии выразить мысли словами — до сих пор были живы во мне.
— Я думал, ты просто сильно напуган… — пробормотал Орег, и по тому, как дрогнул его голос, я понял: этот мальчик не понаслышке знает, что такое испытывать столь сильный страх, когда не можешь и слова вымолвить.
— Нет, — ответил я. — Это был не просто испуг.
— Тогда, я помню, у тебя на какое-то время и ноги отнялись… — добавил Орег.
— Правильно. Я не мог подняться с постели, — ответил я.
Впоследствии нам со Стейлой пришлось очень долго прикладывать невероятные усилия для того, чтобы мои левые рука и нога работали так же, как правые. Мне до сих пор снилось иногда по ночам, что левая часть моего тела онемела, как тогда…
— А ведь ты умел применять магию. Я помню, как ты заставлял цвести цветы в неподходящее для этого время года, чтобы порадовать мать.
Орег, чувствуя себя все более свободно, опустился на скамейку у двери.
— Я и теперь обладаю способностью разыскивать то, что мне требуется найти. Поняв сегодня, что Сиарра где-то внизу, под туннелем, по которому я ползу, я до смерти перепугался! Но ведь она попала в пещеру другой дорогой, верно? Это ты ее провел туда? — Орег кивнул. — А обо всех остальных волшебных трюках мне следует забыть. Я чувствую в себе магические силы, но не могу ими воспользоваться.
— И все же… Зачем тебе понадобилось притворяться тупицей? — спросил Орег.
— Для того чтобы отец не убил меня. — Впервые в жизни я столкнулся с необходимостью объяснять кому-то то, что сидело глубоко внутри моего сердца. — Наверное, тебе, как никому другому, известно, что значило для моего отца носить титул Хурогметена. Он считал это величайшей честью, главным в жизни. И боялся, что кто-нибудь захочет лишить его этого счастья. Теперь его нет, а титул его перешел другому вместе с этим кольцом…
— Но это обычное явление, — рассудительным тоном сказал Орег. — Твой отец получил кольцо от твоего деда. Жизнь продолжается в детях.
— Отец убил деда, — выпалил я.
Никогда раньше я не произносил эти слова вслух.
Орег напрягся и притих. Потом, выдержав многозначительную паузу, прошептал:
— Твоего деда убили бандиты. А Фэнвик, твой отец, привез его домой. Здесь он и умер.
— Отец пустил деду стрелу в спину. Он сам проболтался однажды, когда изрядно выпил.
Тогда мне было девять или десять лет. Мы отправились на охоту вдвоем, отец и я. Под вечер выбрали подходящее для ночлега место в горах. Как только Хурогметен установил палатку, то принялся пьянствовать. Я не помнил, как его несвязная болтовня подошла к запретной теме, но мог до сих пор отчетливо представить его исказившееся от испуга лицо.
