— Тпру! — громко приказал я.
Жеребец резко затормозил — команду «тпру» он отлично знал — и опять сделал движение ко мне.
Я вновь хлестнул кнутом по мешку с котлами, веля своему подопечному продолжать бежать по кругу. И принялся ждать того момента, когда он опять склонит голову.
Остановившись по моей команде, Стигиец повернулся и посмотрел мне в глаза.
Я опустил на землю кнут и мешок, подошел к нему и ласково потрепал по вспотевшей шее.
— Молодчина! Скоро ты станешь настоящим Нарциссом.
Жеребец тяжело дышал после утомительного бега, его тело было напряжено. Он настороженно рассматривал меня, устало прикрыв глаза, и, по-видимому, не ожидал ничего хорошего.
Теперь я уже не сомневался в том, что его агрессия и буйство вызваны не злобой, а страхом. Страхом, который он испытывал по отношению к человеку, к хозяину.
Наверное, этот страх был настолько укоренен в Стигийце, что вряд ли какой-то другой всадник мог теперь без опаски ездить на нем. Но я твердо решил, что должен завоевать доверие этого животного.
Итак, во время сегодняшнего занятия он не получил от меня ни одного удара кнутом. Я точно знал, что в сознании коня это отложится надолго. Завтра нам предстояло продолжить наше знакомство. Вера в успех разрасталась во мне с каждой минутой.
Я еще раз погладил коня по шее и надел на него обычную уздечку, а не строгую, для усмирения, к которой он привык.
Заметив, что жеребец зашевелил ушами, я обернулся. Прямо у меня за спиной стояла Сиарра. Она прекрасно знала, что приближаться к лошади на тренировочной площадке крайне опасно. Поэтому я сразу понял, что ее что-то тревожит. И не удивился, когда заметил у изгороди Дараха.
Сиарра боялась дядю. Во-первых, потому что он доводился братом нашему отцу. Во-вторых, потому что был родителем близнецов.
Я потянул за повод. Чтобы заставить Стигийца двигаться вперед, пришлось запастись терпением.
Ничего, думал я. Мой жеребец не в состоянии сразу привыкнуть ко всем изменениям в поведении хозяина. Быть может, завтра он станет более сговорчивым. Не следует сразу ожидать от него слишком многого.
Появившийся на тренировочной площадке мальчик-конюх подобрал кнут, мешок и рассыпавшиеся из него котелки и потащил их прочь.
— Мы решили, что похороним твоего отца завтра после полудня. В такую жару нельзя откладывать церемонию на более поздний срок, — сообщил Дарах, приближаясь ко мне. — Но в таком случае твоя тетя не успеет приехать вовремя.
Я повернул голову и решил, что могу позволить себе не маскироваться. Поэтому понимающе кивнул. Наверняка он думал, что идиот уже позабыл о кончине отца.
Дарах выжидающе смотрел на меня. Потом вновь заговорил:
— Насколько я понимаю, ты решил пренебречь советом Пенрода. Я заходил к нему часа полтора назад, после того как скончался Хурогметен. Это животное следует умертвить.
Не дождешься , — злобно подумал я. Но вслух произнес другое:
— Этот жеребец — настоящий красавец. И очень крупный. Ему просто нужен простор. Как и мне.
У меня перед глазами всплыли мрачные картинки из недавнего прошлого: я ползу по мрачному узкому туннелю, приближаясь к пещере с костями дракона… Рана на моем плече противно заныла.
— Но он убил твоего отца, Вард. Этот конь опасен.
Я прищурил глаза.
— Если Хурогметен не умел управлять Стигийцем, то ему просто не стоило садиться на него.
Мой отец обожал эту аксиому и применял ее по любому случаю. «Не умеет драться, значит, не должен был вступать в драку», «Не знаешь, как обращаться с мечом, не трогай меч», — говаривал он.
Дарах резко развернулся, намереваясь уйти, но остановился и опять подошел ко мне. Почти вплотную.
— Вард! — с чувством воскликнул он. — Твоя мать из Толвена. Но ты родился и вырос в Шавиге. И прекрасно знаешь, что в наших местах правит магия. Мне доводилось бороться со скелетом высоко в горах…
Сиарра, услышав упоминание о живом мертвеце, передернулась.
— Я видел ту деревню, которую разрушили ночные пришельцы. — Дарах махнул рукой в сторону юга. — Толвенцы смеются над живущим в нас страхом проклятия, но ведь ты не из их мест, верно?
Я не совсем понимал, к чему он клонит, но решил подыграть ему: несколько неуклюже наклонил голову, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в глаза, и прошептал:
