Я надеялся, что Влад меня не дождется, хотя подспудно понимал тщетно. Не просто так он пожаловал, не для того тратил драгоценное время, чтобы посмотреть на мою пьяную рожу.
Предчувствие не обмануло. Влад сидел в кресле возле журнального столика, и улыбка на его лице стала еще шире и еще ненавистней. С издевательской медлительностью он скрутил крышку с пластиковой бутылки, наполнил стакан пузырящейся минералкой и протянул мне. Пузырьки шипели во рту, разрывались тысячью микроскопических снарядов, отталкивались от горла и пытались вырваться через нос.
— Клин клином вышибают.
Голос Влада уже не казался подобием грома, мой слух реагировал на него адекватно.
Влад достал из внутреннего кармана пиджака металлическую фляжку. От запаха коньяка меня передернуло, и я едва сумел погасить рвотный позыв.
— Заставлять себя нужно, — заметив мое состояние, ухмыльнулся Влад. — Любишь кататься, люби и саночки возить, — добавил не совсем уместную шутку и попытался всучить стакан мне в руку.
Я взял его, но сразу положил на столик. Влад пренебрежительно скривился и одним глотком влил в себя содержимое собственного стакана. А мне было плевать на его мнение. Пусть думает, что угодно, я достаточно взрослый и независимый, чтобы поступать не как принято, а как мне хочется.
— Ну и из чего все эти психи? — увидев, что я более-менее пришел в себя спросил Влад.
Я не был готов к разговору. Нашарил пачку сигарет, не спеша подкурил, затянулся.
— Не узнаю я тебя, Славик. Раньше ты таким не был.
Вспомнила старуха, когда по парням бегала. Великий знаток окружающего мира и моей роли в круговороте вещей. Не Владу говорить о том, каким я был, каким стал или какой я есть. Сколько мы не виделись? За это время не то, что характер, мир перевернуться может.
— Мне Наталка отзывалась о тебе, как о положительном парне и почти трезвеннике. Женщины в таких вещах редко ошибаются, — словно угадав, о чем я подумал, а возможно и угадывать не нужно было, все наверняка явно отразилось на моем лице. Так само, как и сейчас, когда меня передернуло от упоминания имени Наталки.
— Так с ней давно знаком? Ты уж колись, дружок. И не надо лапшу вешать, я видел фотки, где ты с ней в обнимку.
Злость и ревность выплеснулись наружу. Но мне необходимо было услышать ответ: страшный, немилосердный, возможно убийственный для меня. Мне нужна была горькая правда. Именно — горькая, потому что иной в данной ситуации быть не могло.
— Я вижу, ты совсем с катушек слетел.
Вместо того чтобы испугаться моей враждебности, Влад едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Я видел, как он пытается быть деликатным, не проявлять веселья и превосходства слишком явно, но этим он лишь подливал масла в огонь моего праведного негодования.
— Успокойся, все не так страшно, как тебе кажется. Я сейчас все объясню, ты успокоишься, и мы потом все вместе посмеемся.
Он говорил со мной, словно заботливая нянечка с глупым малышом, которому нужно объяснять и разжевывать прописные истины.
Я понимал, что не имею права на ревность. Наталка мне ничего не обещала, а проведенная вместе ночь, как говорится, не повод для знакомства. Не было ни признаний в любви, ни клятв верности и прочего подобного бреда. И есть ли смысл психовать, ломать мебель, закатывать истерики? Все это смешно и никому не нужно. Но, вопреки доводам разума, не мог совладать с эмоциями. Они не подчинялись, вырывались наружу, делая меня смешным и ничтожным.
— Славик, братан, да расслабься, ты… — Влад перестал ухмыляться, — Ну, подумаешь, разыграли тебя. Думали, так интересней будет…
Интересней… Ну и словечко. Им, конечно, интересно, наверное меня за последнего лоха держать. Им плевать на мои мысли, на мои чувства. В первую очередь, конечно, чувства, ибо мысли если появлялись, то — сумбурные бессвязные, не несущие никакой смысловой нагрузки, как им положено по долгу службы.
— Влад, — моих внутренних усилий едва хватало на то, чтобы связать несколько слов воедино. — Влад, ты давно с ней знаком?
— С Натахой? Да всю жизнь. С младшего горшкового возраста. — Он даже наклонился, чтобы показать ладонью высоту от пола, с какой они были знакомы.
