Вот только смотрели все почему-то не на ящик с сокровищами.
Я повернул голову. В углу комнаты, прислонившись к стене, полулежал Влад. Лицо его было бледное, глаза выпучены и ненормальные. Лишь потом я обратил внимания, что рукав его рубашки пропитан кровью и капли ее, стекая на пол, образовали лужицу.
— Что случилось? — спросил я.
Никто не спешил мне отвечать, все словно затеяли игру в молчанку.
— Надеюсь, Вячеслав, вы не станете делать глупостей?
Голос раздался сзади. Обернулся. За моей спиной с пистолетом в руке стояла Наталья Владимировна.
— Что происходит? — повторил я, уже обращаясь к ней и еще не осознавая нависшую опасность.
— Вячеслав, обойдемся без вопросов. Предлагаю вам присоединиться к остальным. Иначе вам будет так же больно, как Владиславу.
Произнеся последние слова, она захихикала. Это был смех больной женщины, смех — сумасшедшей, и он пугал сильнее, чем нацеленный на меня ствол.
Корчить героя — бессмысленно, герои неуязвимы только в кинофильмах. Я покорно вошел в комнату и присел на стул рядом с мягким уголком. Картина отчасти выглядела комичной. Мы расположились словно в партере театра одного актер. Только смеяться, отнюдь, не хотелось.
— Сергей Петрович, я попрошу вас открыть коробочку. Только не делайте резких движений и стойте так, чтобы я всех видела.
— Наталья Владимировна, мы так не договаривались. В такие игры я не играю, — пробовал возразить врач, но до этого бесцельно блуждавший ствол замер, прицелившись ему в грудь.
Он умолк и подчинился.
В углу застонал Влад. Ему было плохо, он истекал кровью.
— Мама! — истерично взорвалась Марина. — Сделай что-нибудь! Ведь он умрет!
— Ну и что?
Никаких эмоций, полнейшее равнодушие. Ей было все равно, выживет зять или нет.
— Мама, тебя посадят?
— За что? — удивилась Наталья Владимировна. — Все видели, как он хотел на меня наброситься. Я оборонялась.
— Вряд ли это поможет, если он окочурится, — подала голос Наталка.
— А тебе, милочка, я бы, вообще, советовала заткнуться!
Тем временем, Сергей Петрович тщетно пытался отковырять ногтями крышку ящика. Она не поддавалась, и врач то и дело испуганно косился на Наталью Владимировну.
— Мне бы ножичек или что-нибудь такое… — наконец, решился попросить.
Голос его дрожал, был умоляющий и испуганный одновременно.
Наталья Владимировна посмотрела на него, потом перевела взгляд на Влада.
— Ладно, — смилостивилась, — ящичек подождет. Остановите ему кровь, — кивнула в сторону зятя.
Врач склонился над раненым.
— Мне нужны мои инструменты.
— Потом, — резко, словно обрезала Наталья Владимировна. — Просто остановите кровь.
Мучительно медленно Сергей Петрович стягивал с Влада рубашку, долго рассматривал рану. Он был серьезный и сосредоточенный. Погрузившись в привычную работу, кажется, даже перестал бояться.
Пощупав руку Влада, вытащил из кармана носовой платок и приложил к ране. На этом лечение закончилось.
— Нужно бы продезинфицировать, но, коль такие обстоятельства…
— Что с ним? — спросила Наталья Владимировна.
— Ничего страшного. Царапина.
— Почему тогда столько крови?
Ответить Сергей Петрович не успел. Послышался скрип, я повернул голову и увидел, как коляска с Мариной, набирая скорость, движется в сторону Натальи Владимировны.
Марина быстро перебирала руками на колесах, лицо ее было неистовое и отрешенное, как у человека, которому нечего терять. Размеры комнатушки не позволяли разогнаться, коляска катилась медленно, тем не менее, Наталья Владимировна поздно заметила угрозу и не успела отреагировать.
Она пыталась отскочить, но как-то неуклюже. Запнулась за что-то, оступилась и в это время колесо коляски не то, чтобы стукнуло, слегка зацепило ее ногу. Толчок, который в нормальной ситуации можно было проигнорировать, тем не менее, сделал свое дело. Наталья Владимировна приложилась затылком о косяк и начала оседать. Глаза ее закатились, пистолет с глухим стуком свалился на ковер.
Первой среагировала Наталка. Она вскочила с дивана, но вместо того, чтобы помочь женщине, схватила пистолет. Я не знал, умела ли она им пользоваться, но не сомневался, что вооруженная женщина способна натворить многое.
