Призрачная любовь - страница 9

И все же, если судить по тому, как они сцепились раньше, это навязчивое преследование. Может, Соня и права, что тревожится за безопасность Джинни. Только она взялась не за того парня.

Следующим вечером, обходя коридоры кинотеатра, я не слышал пения, не натыкался на островки холода и нигде не видел новых букв «С».

Сегодня я сам принес освежающие напитки и сласти, а заодно и сделал несколько звонков, заказал регулярные поставки конфет, воздушной кукурузы и лимонада. Теперь надо принять меры, чтобы Соня успокоилась.

Ровно в семь вечера в вестибюль вприпрыжку влетает Джинни. На ней другая белая блузка, с длинным рукавом и манжетами на пуговицах.

— Как твоя рука? — спрашиваю я из-за прилавка.

Джинни пожимает плечами:

— Выглядело куда хуже, чем на самом деле.

— А Бен? — нажимаю я. — Больше не приставал?

Она оглядывается на главный вход:

— Не сегодня.

И тогда я слышу, как Соня снова шепчет мне на ухо: «Убийца!»

— Нет! — вскрикиваю я и, спохватившись, добавляю для Джинни: — Я не тебе. — Удрученно взлохмачиваю рукой волосы. — Прости, но тебе лучше уйти. Сегодня мы не открываемся. Здесь… кое-кто есть. Это прозвучит нелепо, но она…

— Призрак? — подхватывает Джинни, поднимая поцарапанную руку. — Да, это я уже поняла. И если ты спросишь меня, я скажу, что нам стоит изгнать эту сучку.

Ух ты! Такой реакции я никак не ожидал и невольно восхищаюсь отвагой Джинни. А вдруг у нас двоих все же может быть будущее, если мы захотим за него бороться?

Бросаю косой взгляд на мамину Библию, обернутую в кухонное полотенце и лежащую на прилавке. Я не уверен, что не займусь пламенем, если коснусь ее. Я вообще не представляю себе, что делаю. Хотя Соня и набросилась на Джинни, я невольно испытываю смешанные чувства по поводу ее изгнания. В конце концов, я далеко не невинен, а она, по общему мнению, являлась как раз таковой.

— Серьезно, давай разберемся с этим сейчас.

Джинни делает шаг ко мне — и тут же ее отбрасывает порывом ураганного ветра, яростной воздушной стеной, вставшей между нами.

Сласти и стаканчики сыплются с прилавка, газировка разливается. На лбу Джинни появляется кровавый след от удара. Хрустальная люстра дрожит и раскачивается.

— Соня! — кричу я, пытаясь добраться до Джинни. — Соня, пожалуйста! Послушай меня! Ты совершаешь ошибку! Разве ты не видишь? Ты причиняешь ей боль!

— Убийца! — возвращается Сонин голос, на этот раз громче, чем мой. — Убийца!

— Я…

Я что, должен признаться? И этого хватит?

— Да, я…

Джинни лежит лицом вверх и извивается, как будто ее душат невидимые руки, пинает воздух обеими ногами. Затем ее поднимает, кружит и роняет снова.

Я тянусь назад, за Библией, но боль обжигает мне подушечки пальцев, и я отдергиваю руку.

Ничего не понимаю. Соня знает, что это я чудовище. Почему она метит в Джинни, а не в меня?

Уж не ревнует ли Соня, не спорят ли девушки из-за меня? Но затем призрак снова начинает стенать:

— Убийца, убийца!

— Ты права! Соня, ты права!

Я вовсе не собирался убивать собственного дядю, хотя иначе рано или поздно, скорее всего, он убил бы меня. Я просто хотел стать сильнее, чтобы иметь возможность защитить себя. Я не знал, что с этой силой придет и жажда крови, с которой до сих пор еще не научился справляться.

— Соня, остановись! Пожалуйста! Наказывай меня!

Я уже готов без возражений смириться с вынесенным мне приговором, когда из служебного коридора в вестибюль врывается Бен. В одной руке у него топор, а в другой — боже милостивый! — он держит за волосы отрубленные головы родителей Джинни.

И швыряет их на красный ковер.

— Приветик, Джинни!

Им овладела Соня? Он обезумел?

Джинни стоит на коленях, склонив голову, ее лицо спрятано в ладонях. Сейчас она — легкая добыча.

— Убийца, убийца, убийца! — снова обвиняет Соня.

Бен мешкает, отыскивая взглядом говорящего.

— Соня!

Я уклоняюсь от коробки конфет, со свистом проносящейся мимо. Я хочу помочь. Я должен помочь, но сверхъестественный ветер удерживает меня.

— Отпусти ее! Он же ее убьет!

Съежившись на красном ковре, Джинни кажется такой маленькой. Мы знаем друг друга всего пару дней, но она принесла в мою жизнь солнечный свет и дала почувствовать, что и у меня есть свое место в мире. Это не любовь — разве что надежда на нее. Но я не бывал ближе к этому чувству с тех пор, как мне сравнялось десять. Если я нравлюсь Джинни, как я могу быть чудовищем?