— Доброй ночи, Фрэнк, — проворковала она. — Почему так давно не приезжал? Что-то произошло? Или ты уже не любишь свою гонконгскую малютку? — «Хозяйка» с любопытством посмотрела на клиента, так как он выглядел не лучшим образом. — Ты в порядке, Здоровяк? — Надо сказать, что и пахло от него неважно, а левый глаз странным образом подергивался. — В самом деле, что случилось, Фрэнк? Ты заболел?
— Наоборот, детка, я схожу с ума от любви к тебе. — Техасец похлопал ладонью по лежавшей рядом с ним на сиденье сумке. — Вот, прихватил кое-какие игрушки, чтобы нам было чем позабавиться.
— Неужели? Ты и вправду привез разные штучки, чтобы ублажить свою гонконгскую девочку?
— Самые лучшие игрушки для непослушных малышек! — Теперь у него задергался и другой глаз.
Они не стали тратить зря время и скоро нашли мотель, идеально подходивший для любовных утех. Там Фрэнк расстегнул сумку и извлек целую коллекцию кнутов, различных кожаных аксессуаров и прочих предметов, популярных у садомазохистов. При виде этого пестрого собрания Люси залилась смехом, но американец был слишком возбужден и занят своими мыслями, чтобы присоединиться к ней. Определенно он задумал некое весьма нешуточное развлечение.
— А это что такое, Фрэнк? — спросила Люси, вытаскивая из кучи предметов странной формы кожаные чехлы.
— Я надеваю их на ноги, когда гоняю стадо.
— Стадо?
— Ну да. Крупный рогатый скот. Коров, быков… М-у-у-у… — Он обнял девушку могучей рукой и подтащил к себе. — А сегодня буду гонять тебя. Но прежде… — Здоровяк потянулся к своей сумке, — я должен тебя поймать.
С этими словами он достал из сумки лассо.
Джонни Мэнн шел по вестибюлю гостиницы «Пенинсула» в тот час, когда здесь все пьют коктейли, и искал Джеймса Дадли-Смайта. Мама-сан Роза вспомнила, что тот оплатил встречу с Бернадеттой за пределами клуба за несколько дней до того, как она пропала.
Люди то и дело оборачивались, чтобы поглазеть на инспектора, однако Мэнн привык к этому. Он знал, что не вписывается в обстановку европейских гостиниц и салонов, как равным образом и азиатских, но это вполне его устраивало. Будучи полукровкой, Джонни чувствовал себя вполне комфортно как в мире белых, так и в мире китайцев, хотя не принадлежал полностью ни к тому, ни к другому.
Пианист наигрывал мелодии песен Синатры. Детектив направился в угловой бар, где, как он знал, Джеймс имел обыкновение «зависать». Дадли-Смайт все еще обладал достаточным авторитетом и средствами, чтобы заманить с собой на выпивку несколько приятелей. Все они были примерно одного пошиба — одинокие старые пьяницы, сделавшие когда-то состояния, а теперь все больше спивавшиеся и опускавшиеся.
Джеймс приметил Мэнна почти сразу после того, как инспектор вошел в бар, и стал гипнотизировать его взглядом. Полицейский же, глядя на него, подумал, что тот чем-то здорово озабочен, хотя подобное состояние его характерной чертой отнюдь не являлось. Правда, когда перед Мэнном в направлении стойки бара продефилировала некая молодая красивая блондинка, причина озабоченности старого пьяницы стала ему более-менее понятна. Старикан, отвлекшись от него, сосредоточил все свое внимание на этой девушке.
Мэнн подошел к столику Джеймса, за которым, помимо Дадли-Смайта, сидели два краснолицых седовласых субъекта, встретивших появление сыщика недовольными взглядами.
Старый кутила несколько напряженно улыбнулся ему уголками влажных губ.
— Добро пожаловать, Джонни, мой мальчик! Что привело вас ко мне на этот раз? Снова понадобилась помощь?
При этих словах приятели Джеймса нервно переглянулись.
— И как вы только догадались? Хотел поговорить о некоторых ваших ирландских инвестициях, имевших место в последнее время. Не возражаете? — Инспектор подтащил к себе стул и уселся между Джеймсом и его приятелями. — Не беспокойтесь, джентльмены, я не стану злоупотреблять терпением вашего друга.
Собутыльники Дадли-Смайта неуклюже поднялись с места и ворча направились к бару в надежде найти доброхота, который согласился бы купить им выпивку. Джеймс же выглядел так, как если бы пришел сюда совсем недавно и только начал прикладываться к виски.
