— М-м… Я не уверен… — промямлил Дэн, не зная, что ответить.
— Господи, Эбс, оставь парня в покое. Видно же, что он не хочет идти. — Джордан с усмешкой на лице перевел взгляд с Дэна на Эбби.
— Спасибо огромное за то, что вмешался в разговор, Джордан. Я собиралась предложить тебе пойти с нами, но уверена, что решать примеры тебе намного интереснее. — Эбби вонзила вилку в помидор черри. Вилка сильно заскрипела по тарелке, и у Дэна по спине пробежали мурашки, словно кто-то провел ногтем по школьной доске.
— Да, возможно, так и есть. Может, тебе лучше пойти со своими суперкрутыми приятелями-художниками, — огрызнулся Джордан.
— Может, я так и сделаю. По крайней мере, они не станут изображать здесь «Игры разума».[14]
— Ты понятия не имеешь о том, что происходит в моем разуме, — сказал Джордан. — Из-за твоего конченого кабинета мне снятся эти сны. Кошмары. Словно в меня что-то вселилось, когда мы были там, и оно пытается вырваться наружу. Но какое тебе дело? Ты думаешь только о себе, зачем тебе беспокоиться о ком-то еще.
Эбби открыла рот, затем вновь закрыла.
Теперь все зависело от Дэна, нужно было как-то сгладить эту ситуацию.
— Какого рода кошмары? — мягко спросил он.
— Я не хочу об этом говорить.
Джордан провел рукой по своим спутанным волосам, размазывая по лбу чернила. Бедный парень еще никогда не выглядел таким несчастным. Он снял очки и потер их о рубашку. Дэн понял, что не нужно давить на него.
Через минуту Джордан вздохнул.
— Ладно, на самом деле я хочу поговорить об этом. — Он нервно оглянулся и убедился, что никто не подслушивает. — Это произошло той ночью, когда вы, ребята, спустились в подвал — той ночью, когда нас застукал Джо. С тех пор мне снится один и тот же сон. Именно один и тот же. Мне снится, что я нахожусь в этой… палате. И там стоят врачи, все в белом, и смотрят на меня, только у них нет лиц. У них есть голоса, руки и инструменты, но на их лицах дыры вместо глаз, носов и ртов. Затем они связывают меня ремнями, запирают и… — Джордан опустил плечи. Он напомнил Дэну раненое животное. — Они показывают мне картинки. И они бьют меня. Они бьют меня снова и снова. Я испытываю жгучую боль и слышу, как за спинами врачей разговаривают мои родители. Они говорят: «Теперь он станет лучше. Теперь он должен стать лучше».
— Это ужасно, — прошептала Эбби. — Джордан, прости.
Джордан кивнул и опустил глаза на свои уравнения.
Дэн замер. Из уроков профессора Рейес он вынес, что для «лечения» гомосексуалистов раньше использовали электрошоковую терапию. Знал ли об этом и Джордан, или это ему приснилось без всяких на то причин? И как насчет того факта, что сон Джордана был так похож на тот, что снился ему? Было ли это еще одно «не совсем» совпадение? Может, это было их коллективное бессознательное по Юнгу? Какая здесь связь?
Джордан собрал блокноты и засунул ручку в карман джинсов. Затем встал, слабо улыбнулся и поднял свой поднос. Он не притронулся к ужину.
— Мне нужно вздремнуть. Увидимся…
Джордан шел между столиками, не обращая внимания на приветствия каких-то ребят.
— Думаю, это значит, что он не встретится с нами внизу у лестницы, — сказала Эбби, возвращаясь к своему салату.
Дэн был поражен.
— Это немного жестоко, тебе не кажется?
— Ну это правда! — Вздохнув, Эбби положила вилку на тарелку и отклонилась назад. — И единственная причина того, что ты расстроен, заключается в том, что ты тоже не хочешь идти туда. Так почему не сказать об этом прямо?
— Не то чтобы я не хотел идти с тобой… — Дэн отчаянно пытался подобрать подходящие слова. — Мне просто кажется, что все это слишком уж странно. Ты беспокоишься о своей тете — это я вполне понимаю. Тебе нужны ответы. Это я тоже понимаю. Просто…
— Ты не обязан помогать мне, Дэн. Я могу сделать это сама. — Эбби схватила свой альбом.
— Я хочу помочь, — сказал он. — Я хочу помочь Джордану и хочу помочь тебе тоже, и мне…
«Мне тоже нужны ответы».
— Тогда помоги!
Она повернулась, чтобы уйти, но задела ногой скамью и споткнулась. Схватившись за стол, чтобы не упасть, она выронила альбом. Дэн наклонился вперед, чтобы поймать его. Но было слишком поздно. Альбом упал на пол и раскрылся веером, открыв взгляду несколько страниц темных рисунков, выполненных карандашом. Некоторые листы разлетелись в стороны. Все рисунки были в красно-черно-сине-серых тонах, и в центре каждого из них располагалась съежившаяся фигурка в белой рубашке. Ее отсутствующий взгляд все объяснял.
