— Боже мой, — отупело спросил он. — Сколько же дней мы тут?..
— Не знаю, — чистосердечно призналась Эйли. — Я уже давно не считаю.
Они посмотрели на Кратериса.
— Двадцать два дня, — сказал тот.
Батену не поверилось. Ему казалось, что он уже целую вечность боронил воду, крутя педали трепалки, и половину вечности таскал мешки с всплывшими ушками.
— Не может быть, — тоже не поверила Эйли. — Всего двадцать два дня?
Они вернулись к дому, бросили мешки около чана и присели под навесом. Все еще не верилось, что делянка пуста. Мама Инди вынесла им по стакану вина, плеснула и Эйли, только разбавила его водой:
— Маленькая еще чистое пить.
Эйли за ее спиной скорчила ей гримасу.
Их окликнули:
— Что, у вас все? Кратерис кивнул.
— Вот дерьмо, — донесся искренний ответ. — А у нас их хоть заешься.
Кратерис вынес жаровни и ножи, хотя солнце стояло еще высоко, и позвал их к баку:
— Давайте сюда, ребята, сегодня еще рабочий день.
Они расселись около бака, оставив сборщикам место, чтобы можно было подойти и разгрузить мешки, и с заметной прохладцей принялись резать лоскуты. Сборщики, опорожняя тару, искренне им завидовали.
Назавтра Кратерис поднял их еще засветло, велел быстренько собираться, и сразу после утреннего чая они пошли на лодке вдоль внешней стены ушных садков к далекому берегу. Мили три спустя они увидели сложенную из камня башню, увенчанную гирляндой вымпелов. У причала башни было полно лодок, похожих на ту, в которой прибыли они. Кратерис повел их к домику, прилепившемуся у подножия башни, они вошли в светлую комнатку и подождали немного в очереди, прежде чем зайти в приемную, где им заученно улыбался немолодой чиновник, одетый в простую домотканую рубаху, клетчатый килт и жилет из такой же ткани.
Критерис представился и назвал квадрат.
Чиновник, справившись по своей картотеке, сообщил, что заработанные им деньги будут отчислены Гильдии Кромных торговцев в уплату за лес. Кратерис взял расписку, подставил руку повыше локтя под печать и отошел в сторону; печать будет видна ровно год, пока не исчезнет, и ее обладатель получал право бесплатно питаться во всех харчевнях Отмелей.
Форнакс тоже получил вместо денег расписку и печать на руку, и братья вышли в приемную.
Следующим подошел и назвался Батен. Чиновник, заглянув в его карточку, сообщил, что часть его заработка будет перечислена в счет долга старосте деревни Верхние Мхи госпоже Корви, а остаток он может получить на руки. Деньги Батен увязал в носовой платок, подставил плечо под печать. Чиновник поинтересовался, не собирается ли он возвращаться в Верхние Мхи, и Батен, вспомнив о письме, показал его чиновнику. Тот прочел, кивнул, что-то черкнул на обороте конверта, что-то пометил у себя в бумагах и сказал, что Батену следует отправиться на ближайшую планерную площадку, откуда его доставят куда следует по предъявлении конверта.
— Я ему покажу, — сказала Эйли. — Не беспокойтесь, пожалуйста.
Чиновник вежливо улыбнулся и ей, потом, заглянув в свои бумаги, улыбнулся еще шире и даже встал.
— Рад приветствовать вас, ваше высочество, — произнес он с полупоклоном.
Эйли сделала реверанс, хотя как это получилось у нее в коротких штанишках, осталось для Батена не вполне понятным.
— Пожалуйста, выдайте мне деньги, — попросила Эйли вежливо, — а печать ставить не надо.
Чиновник попросил подождать минуточку, отомкнул ключиком замок ларца, стоявшего у него за спиной на подставке, достал оттуда конверт.
— Получено позавчера с указанием вручить вам при расчете.
Эйли взяла конверт с княжескими коронами, вскрыла, прочитала. Лицо ее стало растерянным.
Батен глядел на нее с изумлением. Чиновник обратился к девочке — ваше высочество, а во всем Таласе так должно было обращаться только к одной особе — Дочери Императора княжне Сухейль Целено, ведь даже ее мать, княгиня Сагитта, была всего лишь ее сиятельством.
Выходит, что же: все эти двадцать два дня бок о бок с Батеном, на едва не каторжной работе трудилась ни много ни мало сама Дочь Императора?
Поистине — невероятная страна Талас!
