— Меня Корпиус прислал. Вот мои бумаги. — Батен протянул свою сопроводиловку и добавил: — А вешу я примерно сто сорок фунтов.
В разглядывающих его зеленых глазах мелькнул огонек любопытства, однако на заявление Батена таласар никак не отреагировал. И на бумаги не взглянул.
Батен опустил руку и стал ждать.
— Вроде бы человек как человек, — сказал наконец таласар, непонятно к кому обращаясь. — Не знал бы, не подумал бы, что оттуда.
— А ты думал, мы там что, на росомах похожи? — парировал Батен, вспомнив разговор с Волантисом. — Не хуже вас люди.
— Это как сказать, — ухмыльнулся таласар. — Видел я ваших стражников, так они жутко на хайр похожи. Только тем и отличаются, что крыльями не машут и из пукалок своих почем зря палят. А так — все в шерсти, одни глаза видны.
Батен молча глянул на выглядывающую из распахнутого ворота волосатую грудь.
— Среди вас тоже не все гладкошерстые.
В глазах таласара на мгновение блеснула холодом старая бронза, но он тут же рассмеялся.
— А ведь верно, — сказал он весело, и его рука, дернувшаяся было к свисающему почти до колена здоровенному тесаку, просто поправила ножны на поясе. Таласар поскреб себя по груди. — Не зря говорят, что в моем роду без хайры не обошлось. Ох, грешница была моя бабка, пусть пепел ее прорастет золотой лозой… Только вот беда, не растет у нас, таласар, прическа на лице.
Батен расслабился. Если там, наверху, за рыбоеда можно было получить по морде, то здесь за один только намек…
Парень протянул ему мослатую ладонь и сказал:
— Зови меня Ланис.
— Батен из Шеата, — привычно представился Батен и сразу поправился: — Просто Батен. И извини, если я тебя задел.
— Ничего. — Ланис просто покровительственно похлопал его по плечу. — Со мной можно. Но с другими — не советую. У нас хоть и не принято почем зря убивать, но кто иной может и рискнуть. Тем более, что… за тебя даже и за Столбы не сошлют.
— Извини, — еще раз повторил Батен. — Я здесь всего две недели. Да и на Краю тоже неделю всего прожил.
— Экий ты прыткий, — рассмеялся Ланис. — Там всего неделю, тут — две. И уже на Отмели… Тебя ведь на ушки послали? Мама Корви?
Батен подтвердил.
— Я вижу, слухи у вас быстрее ветра распространяются.
— А как же, — заговорил тот парень, что возился на крыле. Он спрыгнул на землю и, отряхивая ладони, подошел к ним. — Ланис сам их и разносит. Прямо на крылышках, туда-сюда, туда-сюда…
— Завидуешь? — обернулся к нему Ланис. — А сам небось уже пару сезонов на Отмелях не был?
— Куда нам, ползунам, — развел руками парень. — Рожденный в гроте летать не может.
— Завидует. — Ланис подмигнул Батену, как будто приглашая его в игру. — Будто я в гнезде из яйца вылупился. А сам к Обрыву подойти боится и летает на пустой желудок.
— Я? — вскричал парень. — Да я…
— Ладно, ладно, — успокоил его Ланис. — Ишь, взъерошился, как хохлик на току. Совсем шуток не понимает.
— Ну тебя, — махнул рукой парень и зашагал прочь, в ту сторону, куда изгибаясь уходила прицепленная им к верхнему крюку крыла жердина, весьма напоминающая гигантскую удочку, вместо наживки на которой было прицеплено крыло. Второй парень последовал за ним; он так и не проронил ни слова.
— Видишь, — сказал, глянув им вслед, Ланис, — какие мы тут все обидчивые. Ничего, Кесис парень отходчивый.
Он посмотрел на Батена.
— А ты сильно сегодня пообедал?
— Да нет, утром только…
— Хорошо, — кивнул Ланис серьезно. — А то стравишь по дороге.
— Я уже сегодня спускался по рукаву, — сказал Батен, — и ничего.
— Спускаться по рукаву — одно, — возразил Ланис. — Лететь Иа крыле — совсем другое.
Батен не нашелся, что ответить, а Ланис ответа и не ждал.
— Ладно. Давай помогай, а то нам уже пора.
Батен положил свою сумку и стал помогать.
Для начала они уронили крыло «на нос», так выразился Ланис, и начали нагружать тюками. Батен подавал их из кучи, а Ланис цеплял за специальные скобы и намертво привязывал к перекладинам ремнями под самым шелком. Там же, под самым крылом, оказалось и место Батена.
Скептически оглядев его одежду, Ланис бросил: «Ничего, не успеешь замерзнуть» и велел лезть во второй гамак, растянутый под самым верхом. Когда Батен неудобно повис там вниз головой, Ланис затянул у него на щиколотках и на поясе ремни, пристегнул — «чтобы не трепыхался» — и, отступив в сторону, крикнул парням, возившимся у противоположного конца удочки:
