ВЕРХНЯЯ ПОЛУМИЛЯ
Почти сразу после обеда золотари стали собираться..
— Здесь мы уже все дерьмо собрали и вниз отправили, — объяснил Грус. — Теперь на новое место перебираться будем. А по дороге и тебя подбросим. Нам по пути.
Уложившись, все трое покинули опустевшую пещерку, даже не озаботившись прикрыть вход в нее. Наоборот, часть припасов Грус оставил в дальнем уголке для тех, кому доведется найти здесь пристанище. Или для самих себя, когда придут сюда в следующий раз.
Перед самым выходом на Батена надели нечто вроде сбруи, состоящей из ремней, к которым крепился короткий, на удивление тонкий тросик, держась за который Батен ходил эти дни вместе с золотарями. На конце тросика был закреплен металлический карабин, вроде застежек, какими пользовались имперские красавицы на украшениях, только побольше размером. Целям он служил тем же: не дать упасть и потеряться. Но не украшению с прелестной шейки, а человеку с двухмильного обрыва Стены.
Волантис объяснил, как пользоваться сбруей, и они пошли по тропе вниз.
Поначалу Батен себя чувствовал более или менее уверенно. Он шел следом за Волантисом; сзади его подгонял Грус. Но вскоре и без того узкая тропа стала еще уже, крен ее увеличился, и Батен, вовсю старающийся, как советовали золотари, смотреть только в спину идущего впереди, боковым зрением невольно видел страшную пропасть в буквально нескольких дюймах справа от себя. Глаза сами косили туда, где в маревой дымке, на невероятной глубине под ним синело вечное покрывало Великого Потаенного Океана. Синело до самого горизонта, сливаясь там с небом едва различимой линией. И только за обрывом тропы синеву неба и океана нарушала длинная, узкая желто-зеленая полоса, дугой изгибающаяся на восток, и так же, как бескрайний океан поглощало в себе еще более бескрайнее небо, так там, вдали узкую полосу Отмелей поглощала в себе буро-зеленая громада Стены…
Впрочем, ничего этого Батен в тот момент не видел. Все это просто отразилось и зафиксировалось в его сознании. На самом деле для Батена в этот момент существовало только темное, неровное, шершавое и надежное слева от него — и светлое, далекое и бесплотное справа. Словно земля и небо встали вдруг дыбом, и он висел в странном узком промежутке между ними, каким-то чудом не падая с земли в небо. Он чувствовал, как вздыбившаяся твердь отталкивала его, грозилась опрокинуться и сбросить в бесконечность пустоты, в которую он будет лететь вечность. —Еще мгновение — и право и лево перестанут быть сторонами, а обернутся низом и верхом… И он полетит… полетит… полетит…
— Эй, парень, ты меня слышишь? — вернул его к реальности голос шедшего позади Груса. — Я говорю, если что, так ты не тушуйся, трави прямо в сторону. На тропу все одно не попадет, а полегчает. Я, помнится, раз вел одного, так…
Батен только тряхнул головой, приходя в себя от нахлынувшего наваждения. Небо, да что это с ним было такое? Чуть сам не прыгнул в пропасть. А ведь всего-то, что глянул вниз краем глаза. Не глянул даже, а просто покосился. Ну нет, больше ни за что! Только в спину Волантиса смотреть, в его бритый затылок, в ямочку под затылком. Больше никуда…
Так он и шел, не отрываясь глядя в выбранную точку, ни на что больше не обращая никакого внимания. Ноги сами делали свое дело, руки сами нажимали рычажок карабина, когда он натыкался на очередной крюк, и сами же отпускали его, перенося на следующий участок леера, пока наконец вместо леера карабин не зацепил пустоту, а ноги вместо привычного наклона ощутили под собой ровную поверхность.
Батен автоматически сделал еще шаг и чуть не уперся в спину Волантиса. Тот обернулся и глянул на него:
— Ну как, парень, не так уж и страшно, верно?
Батен вымучил из себя улыбку:
— Пожалуй. Только если бы не Грус…
— Это верно, — весело сказал Волантис. — Любит наш Грус языком почесать на переходе, хлебом его не корми. Ты просто в следующий раз не обращай на него внимания.
— Да нет, — улыбнулся Батен уже искренне. — Я наоборот… Спасибо тебе, Грус, — обернулся он к подошедшему золотарю.
— За что это? — не понял тот. — Тебе ж мой совет не понадобился.
