Ершов приободрился: «Свой брат — уж он-то наверняка подскажет, как найти Бакшеева».
— Вы, случаем, не знаете, где живет Иван Михайлович Бакшеев? — догнав мужчину, спросил он.
Мужчина резко остановился, фуражка качнулась и поползла на лицо, но он перехватил ее на ходу и усадил на прежнее место.
— Кто такой? — повернувшись всем телом к Ершову, спросил он. — Почему я тебя не знаю?
— Какая разница, кто, — улыбнувшись, ответил Ершов. — Мне сейчас Бакшеев нужен.
— Бакшеев всем нужен. Но ты кто такой? Неужели тебя не научили: прежде чем задавать вопросы, нужно представиться. Вот я, например, Петр Сергеевич Короедов — пилот первого класса. А ты кто? Ответишь — проведу к Ивану Михайловичу, не ответишь — пеняй на себя.
В это время сзади хлопнула калитка и на дорогу вышла женщина. Короедов схватил Ершова за рукав и потащил в переулок.
— В воздухе противник, — приглушенно зашептал он. — Давай, парень, прибавим газу. И вираж покруче. А то не видать нам Ивана как своих ушей.
— Ты это куда, Петечка? — ласково протянула женщина. — Я тебя жду, жду, а ты мимо дома норовишь проскочить.
— Жена-сатана, — пробормотал Короедов, — уследила-таки. Вот всегда так, соберешься друга попроведывать, а тебя при контрят.
— Вы не знаете, как пройти к Бакшееву? — спросил Ершов у женщины, больше не надеясь на пилота первого класса.
Некоторое время она молча смотрела на Ершова.
— Маша, он правду говорит, — залепетал Короедов. — Ивана на работу вызывают. Нас вот послали за ним.
Но она так глянула на него, что он осекся.
— Спуститесь к речке и выйдете к огородам. Там увидите — на крыше пропеллер крутится. Это его дом.
Ершов поблагодарил женщину и пошел вниз к реке. Дорога, не доходя до воды, забралась на бугор и раздвоилась. Ершов остановился, не зная, куда идти дальше. Дома походили один на другой: все сложены из бруса, покрыты шифером. «Какой же из них Бакшеева?» Если бы он зашел с лицевой стороны, все было бы проще, в кармане у Ершова лежал адрес. Но попробуй, угадай со стороны огородов.
«Надо искать пропеллер», — вспомнил он слова женщины. Пошарив по крышам глазами, заметил над одним из домов прозрачный диск вращающегося винта. Приглядевшись, понял, что это молотил воздух хвостовой винт со списанного вертолета. От винта к настилу, где был закреплен покрашенный в черный цвет топливный бак, шел привод.
«Вон в чем дело, винт воду в бак качает!» Походив вдоль забора, Ершов отыскал калитку, повернул щеколду. «Есть собака или нет?» — гадал Ершов, направляясь к дому.
— Собаки нет, иди смело, — неожиданно услыхал он глухой голос.
Ершов вздрогнул и остановился. На крыльце, расставив ноги, стоял высокий, широколицый, заросший густой щетиной мужчина лет сорока. На нем была синяя, выгоревшая на солнце демисезонная куртка и такие же синие, с карманами на коленях хлопчатобумажные брюки. Смотрел он исподлобья, и, может быть, от этого его темные, наполовину прикрытые бровями глаза казались обрезанными.
— Ну, ну, смелее, — сказал мужчина. — Я не кусаюсь.
— Вы Бакшеев?
— Попал точно. Небось, Ротов прислал.
— Он, он! — с необъяснимой поспешностью ответил Ершов. — Спрашивает, когда вы на работу выйдете. Я с вами вместо Фонарева летать буду. Заблудился я тут, хорошо женщину встретил, она рассказала, куда идти.
— Летчику блудить не следует, — сказал Бакшеев. — Начинающий летчик должен со своего чердака узнавать соседний двор, а дом командира — тем более. Ну да ладно, на первый раз прощаю.
Бакшеев сунул гаечный ключ в брюки, спустился с крыльца, открыл калитку.
— Заходи в дом, — все тем же ровным голосом пригласил он.
Первое, что бросалось в глаза в доме Бакшеева, так это огромная полетная карта. Она занимала полстены. Точно такую же видел Ершов в аэропорту в штурманской комнате. Рядом с картой на тонком ремешке висел планшет, левее, на подоконнике, стояли авиационные часы, а снаружи, за стеклом, торчал самолетный термометр.
После того как ушла жена, Бакшеев жил вдвоем с дочерью. Вообще-то поначалу он остался один, жена забрала и дочь. В свое время в аэропорту было много разговоров: одни осуждали Бакшеева, другие оправдывали его. Но через некоторое время дочь вернулась к отцу и разговоры смолкли.
