— Я не буду ждать, пока Виктор все вспомнит. — Дин решительно поднялась со стула и посмотрела на Джада Ружика своим пронзительно-голубым взглядом, который, если верить словам Виктора, любого мог превратить в камень. — Нужно скорее обо всем ему рассказать. Но мне понадобится ваша помощь, детектив. Я несколько месяцев обманывала Виктора, и теперь он может мне не поверить. В этом случае вы подтвердите мои слова.
— Я, конечно, сделаю все, что возможно, — кивнул детектив. — Правда сразу предупреждаю: встревать в семейные разборки не входит в круг моих обязанностей.
Дин горько улыбнулась и кивнула, подумав о том, что Виктор вряд ли посчитает ее своей семьей, когда узнает, кто он на самом деле.
Когда Дин вошла в дом, ее тут же охватило горькое чувство пустоты и утраты. На мгновение ей даже показалось, что Виктор уже исчез из ее жизни, хотя она еще ничего ему не рассказала.
Дом и в самом деле был удивительно пустынным. Мэгги и Дэн ушли на день рождения к детям Фэтчеров, но Вик собирался остаться дома, чтобы работать над заказами, от которых у него шла кругом голова. Однако, поднявшись на второй этаж, Дин не услышала трескотни швейной машины из комнаты для гостей, оборудованной Виктором под швейную мастерскую.
— Вик? — Дин постучала в комнату, но ответа не последовало. Заглянув в мастерскую, она никого в ней не обнаружила. Может быть, Виктор решил заглянуть к бабуле Джесс — он ведь часто обращался к старушке за советом…
Дин почти бегом спустилась с лестницы.
— Кажется, его нет дома, — сообщила она детективу, который дожидался ее в гостиной.
— Может, это все объяснит? — Джад Ружик протянул ей исписанный мелким почерком лист бумаги. — Я нашел его здесь, на столе.
Дин дрожащими руками взяла листок. Это было письмо от Виктора.
«Дин… Или миссис Беллвуд… Теперь я уже не знаю, как мне к тебе обращаться… Случилось то, чего ты так боялась — или чего так ждала? — ко мне вернулась память.
Это случилось внезапно, как будто у меня в голове взорвалась «галактика», о которой все твердил док Бентон. По телевизору шла какая-то передача, и я увидел лицо человека, с которым когда-то учился в университете. Он живет теперь в Нью-Орлеане, но это не имеет значения. Моя память как будто зацепилась за это лицо, и дальше клубок воспоминаний начал разворачиваться сам собой… Я вспомнил всю свою жизнь и, конечно, тот день, когда со мной случилось несчастье.
Как ни странно, первой мыслью, мелькнувшей у меня в голове, было желание найти тебя и обрадовать. И лишь потом, спустя несколько мгновений, я понял, что произошло на самом деле.
Я пытался понять, зачем тебе понадобилась вся эта чудовищная ложь, которой ты пичкала меня все время, что мы провели вместе. Достаточно было пойти в полицию или вызвать врача. Мне оказали бы помощь, и вряд ли я стал бы этому противиться… Единственное объяснение истории, которую ты сочинила, — твое желание отомстить мне за тот роковой для меня день, когда я скверно повел себя с тобой и с наш… (зачеркнуто) твоими детьми. Но для мести ты выбрала слишком уж изощренный способ. Ты сделала больно не только мне, но и себе самой, и детям.
Что ты за человек, Дин Беллвуд? Как можно было втягивать в это детей? Я не понимаю, я пытаюсь тебя понять, но ничего не выходит.
Говорить с тобой я не смог, поэтому решил оставить письмо. Я возвращаюсь в ту жизнь, которой ты меня лишила, но точно знаю, что уже никогда не стану тем человеком, каким был раньше. Может, это хорошо — одним отвратительным и заносчивым снобом станет меньше. Может, это плохо — после того, что со мной сделала моя законная жена, а потом и ты, Дин, едва ли я смогу кому-нибудь поверить.
Прошу тебя, не пытайся звонить мне, разыскивать меня. Для меня сейчас встреча с тобой равносильна попытке человека выпить напиток, которым его уже пытались отравить. Прости за сравнение, но это так.
Что касается Мэгги и Дэна, я не могу их винить. По сути, у них не было отца, поэтому они так скоро привязались к своему придуманному папе. Дети дали мне очень многое, многому меня научили, и я боюсь, что если, как и твой бывший муж, исчезну из их жизни навсегда, то их души очерствеют и закроются навсегда. Я хочу и впредь видеться с ними, приглашать их к себе, помогать им делом и советом, но, прошу тебя, Дин, избавь меня от своего присутствия, когда я буду проводить время с детьми.
