Посетители не были похожи на хозяев жизни, привозивших свои не правильные трупы по ночам. К отморозкам, стреляющим без разбора во все, что движется, они тоже никаким образом не относились. Больше всего они походили на среднестатистических граждан, которые по какому-то недоразумению угодили в беду. В многолетней практике Трофима такие случаи несколько раз место имели, и всегда он бескорыстно помогал бедолагам, у которых на момент возникновения надобности в скрытых похоронах экстренного порядка при себе не оказывалось ни гроша. Потому что добрый он, Трофим, и человечный, несмотря на постоянное общение с потусторонним миром.
Эти двое, несмотря на свою кажущуюся принадлежность к наиболее многочисленной среднестатистической категории законопослушных граждан, на самом деле таковыми не являлись. У Трофима великолепная память на лица. И симпатичной дамочке, что бьется сейчас в нервном припадке неподалеку от могилы, и крепкому мужику с пистолетом, который успокаивает ее, Трофим в недалеком прошлом оказывал услуги. Они, как это часто случается с сильно занятыми своими проблемами людишками, не запомнили похожего на вурдалака редкозубого дядьку — как-то недосуг было. А вот он их срисовал и заприметил. Дамочка, правда, сейчас выглядит по-другому: в тот раз она являла собой образец целеустремленной деловой женщины, твердо знающей, что ей нужно, а в настоящий момент больше похожа на прибитую кирпичом мокрую кошку. Но это понятно — беда сейчас у нее, горе. Горе, как известно, не красит…
Что за услуги оказывал Трофим этой парочке? Да ничего особенного: за стандартное вознаграждение могилку откапывал и гроб вскрывал. Хотели ребятки на покойничка посмотреть. Бывает, знаете ли. Сидит себе человечишка, попивает кофеек со сливками, вдруг бац! — что-то в башку стукнуло. И ломанулся на кладбище, бросив все дела. Покойника смотреть. Ага. Ну, это их личное дело — лишь бы деньги платили. А запомнились вот почему: приезжали в разное время, вроде бы каждый сам по себе. А могилку просили вскрыть одну и ту же. Согласитесь, это уже интересно. Уже интрига. Такие штуки запоминаются.
Так вот, теперь обиженный и рассерженный Трофим решил, как говорит наша молодежь, «приколоться» над странной парочкой. Прикол, правда, больно рисковый — за такие намеки запросто могут жизни лишить, ежели допрут несвоевременно. Но когда ежедневно общаешься с покойниками, а через двое на третьи сутки ночуешь на кладбище, чувство здорового страха перед лицом смертельной опасности закономерно атрофируется. А могильные шутки такого рода становятся явлением если и не обыденным, то вполне допустимым…
Симпатичная дамочка вот так с разбегу успокаиваться не желала. Била кулачком своего спутника по плечу, заторможенно мотала головой, пальчиком тыкала в сторону коврика и хрипло, с подвывом, причитала. Спутник — который агрессор — пребывал в растерянности. Пистолет положил на землю, обнял дамочку обеими руками, неловко тряс ее, как разоравшееся грудное беби, бурчал что-то скороговоркой — типа, успокойся, радость моя, скоро все кончится.
Воспользовавшись попустительством надзирающего, Трофим моментально обнаглел: вообще перестал копать, потащил из кармана «Беломор» и, закурив, принялся с интересом наблюдать за свалившимися на его голову «клиентами». В пятнадцати метрах отсюда, у границы элитарного сектора, осталась потрепанная «Нива», на которой приехали «гости». В «Ниве», на заднем сиденье, свернувшись калачиком, спит пацан лет десяти-двенадцати. Мальчишку эти проходимцы тоже чем-то угостили: такая возня была, шум, а он даже глазом не моргнул, сопит себе с присвистом. Там же, на заднем сиденье, только у другого окна, сидят две здоровенные страхолюдные псины с лохматыми мордами. Втроем на заднем сиденье некомфортно — тесноват салон у «Нивы». Тем неменее псы терпят лишения дисциплинированно — не скулят, сидят тихо, только таращатся с любопытством в окно. Шерсть на лохматых мордах торчит во все стороны сосульками, как будто накануне псов окатили чем-то липким. Глаза шалые — создается такое впечатление, что нерадивые хозяева, сами употребившие ударную дозу «дури», и собак ширнули за компанию. Сволочи, не люди!
