К Чубаристову оно попало, когда сменилось уже несколько следственных бригад, отработано было множество версий от самых простых до самых экзотических, а конца расследованию так и не видно было.
Шальнов взлетел на перестроечной волне гласности. Затосковавшая без Владимира Высоцкого публика увидела в Шальнове нового правдоискателя. Успех его был оглушителен. Он пел о России, о тяжкой ее истории, о Боге и любви.
На Клавдин вкус песни эти были слегка сусальными, с показным надрывом, но певца любили и почитали, как это принято на Руси, за пророка.
А потом случилась бессмысленная перестрелка, в которой трудно было теперь найти правых или виноватых, но певец погиб. Как выяснил Чубаристов, была это случайная пуля. И выпустил ее не кто другой, как менеджер певца — Гольфман. Случайно, конечно, в общей суматохе.
Может быть, Гольфман и сам не знал, что он убил своего друга. Но через какое-то время менеджер уехал жить в Израиль. И вытащить его оттуда не представлялось возможным. Чубаристов несколько раз ездил в землю обетованную, но возвращался ни с чем, израильские власти Гольфмана не выдавали, потому что с Россией у Израиля нет соглашения о выдаче преступников.
— Вот теперь поворачивай! — азартно кричал Чубаристов, двигая по ватману игрушечный грузовичок.
— Ага! Нельзя! — победительно орал Порогин. — Помеха справа!
— Ну что там? — обернулся Чубаристов к Клавдии.
— Да Худовского избили.
— Ну, мать, к твоему берегу что ни щепка, то дерьмо, — расхохотался Чубаристов.
— Худовского?! — Игоря заинтересовала известная фамилия. — Что вы! Это же шанс! — заволновался он. — В газеты попадете!
— Не дай Бог, — отмахнулась Клавдия. — Лучше бы я опять собаку искала.
— А у меня и того лучше — церковь грабанули, — грустно сказал Игорь.
— А что за сравнение? — не поняла Клавдия.
— Ох, не люблю я этих священников. Дурят народ.
Клавдия внимательно посмотрела на Игоря. Под ее взглядом он как-то сник.
— Вот запомни, Игорек, — сказала Клавдия строго, — если кому из нас и досталось важное дело, так это тебе.
— Да там украли-то всего три иконы…
— А ты что, госпожа следователь, верующей стала? — иронично спросил Чубаристов.
— К сожалению, нет, — сказала Клавдия.
Пятница. 12.04 — 22.49
До вечера она занималась делом Худовского, звонила в отделение милиции, в которое обратился депутат, писала бумажки по другим делам. Так за суетой прошел день.
Чубаристов собрался в командировку, попрощался, пообещал привезти подарки.
Игорь уехал осматривать ограбленную церковь.
А когда в шесть часов Клавдия стала собираться домой, влетел Левинсон.
— Так-так! Потеем на почве борьбы с преступностью?
Клавдия поняла, что домой торопиться не стоит, пока зам прокурора по связи с общественностью, или, как он сам себя именовал — пресс-секретарь, не вывалит очередную сенсационную историю, он Клавдию не отпустит.
— Анекдот знаешь? Утром «новый русский» подходит к своему «мерседесу», только за ручку взялся, а «мерседес» ка-ак рванет — в мелкие кусочки. Тот стоит — прямо воет:
— У меня же там три шубы было по двадцать штук! Компьютеров штук на пятьдесят. Бриллиантов в бардачке штук на сто!..
Бабка подходит:
— Ой, милый, у тебя же руку оторвало!
— А-а-а! Еще и «Роллекс» золотой!!!
— Ужас какой, — сказала Клавдия.
— Это не ужас, это анекдот! — расхохотался Левинсон. — А вот я тебе расскажу ужас. У мужика машину угнали. Он, естественно, идет в милицию. Там дело заводят. Ну, мурыжат, как принято, а мужик настырный. Ходит и ходит. Ему уже даже стали грозить: придешь еще раз, в каталажку засадим. За мелкое хулиганство. А ему — хоть бы хны. Жалобы строчит, в прокуратуру бегает. Ну, склочник. А один раз приходит в это самое отделение милиции, а его машина во дворе стоит.
Он обрадовался несказанно, за руль сел, завел и уехал.
А вечером к нему домой — наряд. Ты тачку украл! Как? Это моя! Это не твоя, а начальника отделения. Вот и все документы налицо!
— Ужас, — снова сказала Клавдия.
— Да? — удивился Левинсон. — А мне показалось — смешно…
Левинсон просидел у Клавдии часа полтора.
Но не успела Клавдия открыть дверь, как в кабинет ворвался Игорь Порогин.
