2. Все это уже было прежде.
Да, все уже было когда-то сделано. Ничто, по сути, не ново. Ни Гомер, ни Шекспир, и уж точно не вы. Спуститесь на землю! С этим можно жить и работать.
3. Мне нечего сказать миру.
Неуместный страх. Нам всем есть, что сказать. К тому же еще слишком рано для паники. Если танцоры не разбежались, узнав, что вы им предлагаете, скорее всего, публика тоже этого не сделает.
4. Я разочарую тех, кого люблю.
Сильный демон: голыми руками его не возьмешь. Вы ведь действительно не представляете, как любимые отреагируют на ваше творение. Лучшее, что можно в этой ситуации сделать, – напомнить себе, что вы хороший человек с добрыми намерениями, что вы пытаетесь объединить людей, а не посеять между ними разлад. А потом просто наблюдайте, как публика вызывает танцоров на сцену, как она встает во время аплодисментов, как ревет от восторга.
5. Реализованная идея поблекнет по сравнению с первоначальной задумкой.
Соберитесь. Леон Баттиста Альберти, архитектор-теоретик, живший в XV веке, говорил: «Ошибки накапливаются в эскизе и складываются в модели. Но лучше иметь несовершенное строение во Флоренции, чем замок в облаках».
Долгими бессонными ночами, когда мне никак не удается побороть свои страхи, я вспоминаю библейский образ, выбранный Достоевским для эпиграфа к роману «Бесы», и представляю, как мой страх входит в диких свиней, как они устремляются к скале, как падают и разбиваются насмерть.
Это несколько более экстремально, чем, скажем, считать овец, но и куда более эффективно.
Конечно, все это игры разума. Но какой ритуал не является игрой? Есть, наверное, что-то странное в том, что после стольких лет мне приходится прибегать к такого рода приемам, чтобы совладать со своими демонами. Но что поделаешь, неизвестность всегда пугает, а все новое – это шаг в неизвестное. Именно по этой причине древние культуры создавали свои ритуалы. Их жизнь сопровождал постоянный страх: перед другими племенами, хищными животными, природой и погодой и множеством могущественных и жутких божеств во главе всего этого. Таким образом, ублажая богов с помощью ритуалов, они хотели обрести контроль над ситуацией, продовольствием, скотом, плодородием, собственной безопасностью, иными словами, хотели контролировать страхи. Они убивали, например, животное, выпускали из него кровь особым образом и клали в жертвенный огонь. Туда же бросали еще несколько животных, а кровь в золотых кубках поднимали к небесам, потому что только так можно было обеспечить хороший урожай или победу в сражении. Ритуалы давали первобытным племенам уверенность в том, что они способны контролировать независящие от них обстоятельства.
Столетия спустя ритуалы стали казаться глупыми (если только вы, конечно, в них не верите). Но так ли уж сильно они отличаются от тех ритуалов, больших и маленьких, которыми мы наполняем свой день? В детстве, насколько себя помню, я была очень «заритуаленным» ребенком. Думаю, большинство детей таковы. Им не терпится начать самим управлять своей жизнью, и они придумывают разные игры и ритуалы, чтобы наполнить ее большим смыслом. Куклы должны сидеть определенным образом в своих кроватках. Носки нужно надевать раньше штанов. В школу нужно идти по северной стороне улицы, а возвращаясь домой, обязательно наступать на свои же следы. Когда я молилась, была убеждена, что непременно должна успеть проговорить столько-то слов во время выдоха и столько-то во время вдоха, иначе произойдет нечто ужасное. Странно, скажете? Вовсе нет. Это тоже ритуал, просто не такой жестокий, как заклание овцы в угоду невидимому богу, который посылает дождь.
Один знакомый писатель начинает искать, где бы что прибрать в доме, когда на ум не приходят нужные слова. Стоит ему, сидя перед компьютером, почувствовать, что он исчерпался и зашел в тупик, как все вокруг начинает казаться серым и покрытым пылью. Тогда он берет тряпку и чистящие средства и начинает убираться. Начистив все до блеска, он снова садится за компьютер и просто не успевает записывать льющиеся потоком слова.
У него есть сложное объяснение того, как работает его ритуал, но он задействует нейронные связи и эмоции, идентичность и самооценку. По его словам, писательская работа проста: пишешь все, что крутится у тебя в голове. Но она превращается в эмоциональную проблему, когда не удается связать слова с мыслями. Начинаешь сомневаться в своих силах. Неверие в себя затягивает, и тут ты отрываешься от компьютера и замечаешь вокруг грязь, которую до этого не видел (конечно же, когда работа шла хорошо, не было никакой необходимости смотреть по сторонам). Грязь неразрывно связывается с неуверенностью в себе, а уборка дома – с катарсисом, который избавляет от этой неуверенности. Эмоциональный кризис преодолен, теперь можно приниматься за работу.
