— Исключено, — последовал мрачный отказ Кена.
Судя по слухам, ходившим в деловых кругах, Грегори Купер обладал премерзким характером. По-видимому, ни для кого не было секретом и то, что он достигает своих целей не всегда честными способами. Поначалу Кен не хотел принимать их на веру, но потом познакомился с Купером и убедился, что слухи даже льстили ему.
Более неприятных типов Кену встречать не приходилось. И притворное добродушие Грегори возмущало его не меньше, чем абсолютно непристойное и бессмысленное предложение продажного секса.
Заведения такого сорта — любые, где человеческие существа продают себя на потребу другим, — никогда не привлекали Кена, и он даже не пытался скрыть презрения, вызванного словами Купера.
Тот, однако, оказался на удивление толстокожим. Отказавшись понимать намек, он весело продолжил:
— Нет? Возможно, вы предпочитаете развлечения более камерного свойства? Что ж, полагаю, мы сможем устроить и это…
Холодное «забудьте об этом», брошенное Кеном, вызвало открыто неприязненный взгляд водянисто-голубых глаз.
— Многие здесь против смены владельца фабрики. Человеку с вашей репутацией…
— О, думаю, моя репутация способна выдержать проверку огнем, — сквозь зубы процедил Кен.
Он видел, как его уверенность еще больше увеличила неприязнь Грегори, равно как видел и зависть в глазах этого человека раньше, когда только подъехал к конторе фабрики на «мерседесе» последней модели. Как бы невзначай Кен заглянул в газету, которую Грегори нахально продолжал читать и после его прихода. Она была открыта на странице со статьей о низверженном политике, безуспешно судившемся с теми, кто обнародовал неприглядные стороны его личной жизни, включая визиты в кабинет массажистки. Политик заявлял, что его подставили, но это не убедило ни адвокатов противной стороны, ни суд.
— На вашем месте я не был бы так уверен в непогрешимости своей репутации, — с мерзкой ухмылкой предостерег Кена Грегори, не сводя глаз с газеты.
Бросив на него пренебрежительный взгляд, Кен ушел.
Он хмурился, пересекая гостиную. Никогда в жизни ему не. приходилось менять свои планы. Он проделал слишком большую и слишком кропотливую работу, создавая свой бизнес из ничего… меньше, чем из ничего. Кен Эдвардс медленно карабкался наверх в одиночку, сначала отчаянно борясь с конкурентами, потом, когда дела пошли в гору, покупая их.
Семейная фирма Куперов являлась прямым конкурентом компании Кена, поскольку их бизнес дублировал его собственный, и было бы только естественно закрыть одну-другую из четырех их фабрик. Которые из четырех — Кен пока еще не решил. Но эта попытка Грегори Купера изменить условия сделки!..
Наглость и самомнение Купера взбудоражили его до такой степени, что вспомнились сетования друзей и родственников на то, что он слишком близко все принимает к сердцу.
Войдя, безумно уставший Кен даже не удосужился включить свет. Июньские вечера достаточно светлые, поэтому в этом не было особой необходимости, к тому же полная луна заглядывала в окна. Спальня, однако, была освещена не так хорошо. Кто-то ~ по-видимому, горничная, решил Кен, — задернул шторы, но из ванной почему-то падала полоска света. Нахмурившись при виде такой небрежности, он вошел в ванную и закрыл за собой дверь.
Взглянув на свое отражение в зеркале, Кен провел рукой по слегка потемневшему подбородку и потянулся за бритвой. Прищурив серебристо-серые глаза, унаследованные по отцовской линии и своей проницательностью приводившие в трепет тех, кто пытался его обмануть, он поморщился. Ему просто необходимо подстричься: темные вьющиеся волосы уже лежали на воротнике. А у него ни на что, кроме работы, не хватает времени.
Его родители были не в состоянии понять, откуда он черпает целеустремленность и энергию. Их всегда вполне удовлетворял собственный книжный магазинчик.
Теперь родители отошли от дел и жили на родине матери, в Швейцарии, где Кен купил им небольшую виллу на берегу Женевского озера — в качестве подарка к золотой свадьбе. Кен приезжал к ним только раз в году — на день рождения матери.
Он отложил бритву, вспомнив взгляд, которым мать обменялась с отцом, после того как спросила, не появился ли в его жизни «кто-то особенный».
