— Молодежь... У нас народ собирается солидный. Адрес сообщили вчера по всем правилам. — Мария Петровна растерянно взглянула на Анну Ильиничну. — Впрочем, встреча также в доме Гирша... Всякое бывает: то назначат вечер, а номер квартиры перепутают, и не поймешь, куда сунуться... Народ испуган, солидных домов нет, вот и мечешься по полулегальным вечеринкам. У якобинцев конспирация была строгой. А современные народники...
— Кстати, о современных народниках. — Анна Ильинична положила руку на плечо брата. — В Москве по рукам ходит реферат о народничестве. Захотела его получить, и тут меня озадачили вопросом: «Вам который?» Оказывается, в городе их ходит несколько. «А например?» — полюбопытствовала я, не желая высказать невежества. Например: «Михайловский сел в колошу!»
— Получили? — заинтересовалась Мария Петровна, вынимая из сумочки платок.
— Да, получила. Те самые синие тетради с критикой народников, их размножили на мимеографе, приложив многочисленные таблицы. Кстати, они мне хорошо знакомы, — Анна Ильинична приподняла густые брови, ласково взглянула на брата.
Владимир Ильич довольно потер руки. Он закутывал шею шарфом, не желая огорчать мать, боявшуюся простуды.
— Что ж, пошли, Мария Петровна! — Владимир Ильич поцеловал сестру.
— Мы выйдем через десять минут! — бросила вслед Анна Ильинична, поджидая мужа.
Вдоль дома прохаживался шпик, прикрыв лицо воротником. У фонаря торчал его напарник. Владимир Ильич надвинул черную шляпу, отвернулся. Мария Петровна невозмутимо проплыла мимо шпика. Кто-то громким голосом спрашивал дорогу по столь конспиративному адресу. «Позор! Какая же здесь секретность!» — возмущалась в душе Мария Петровна. По сердитому взгляду Владимира Ильича поняла, что и он недоволен.
В прихожей лежала гора дамских жакетов, студенческих шинелей, зимних пальто. На подоконниках котелки, фуражки, мягкие шляпы. В углу белели ручки зонтов, набалдашники тростей.
Двери залы широко раскрыты. Народу много, слышались голоса, валил дым. Мария Петровна отколола пелерину, раздумывая, куда бы положить ее. Неожиданно ее кто-то схватил за локоть. Мария Петровна оглянулась. Ба, Анна Ильинична! Оказывается, у них с Елизаровым билеты на этот же вечер!
— Народу — труба непротолченная! — с сердцем сказала Анна Ильинична, поправляя прическу перед зеркалом.
В большой зале, заставленной разномастными стульями и креслами, в красном углу сидел Воронцов. Модный сюртук облегал полную фигуру. Редкие волосы едва прикрывали лысину, которую он поминутно вытирал белоснежным платком. Резким, неприятным голосом Воронцов что-то выговаривал молодому человеку, устроителю вечера. Тот слушал внимательно, наклонив голову, Воронцов достал из кармана сигару. Покатал в полных руках, закурил.
К Воронцову относились почтительно, как к свадебному генералу. Молодежь здоровалась. Он небрежно кивал.
Многоопытная Мария Петровна уселась на подоконник поближе к Воронцову, Главный разговор начнется здесь. Владимира Ильича она в суматохе потеряла. Очевидно, прошел в другую комнату. В квартире все двери распахнуты настежь. Попробуй разыскать в такой сутолоке!
На середину залы вышел высокий тощий студент. Невнятным голосом начал читать реферат по земским вопросам, не отрывая близоруких глаз от исписанных листков. Читал долго, вяло. Молодежь перекочевывала из комнаты в комнату. Студент видел одного Воронцова, цитировал, ссылался на его статьи.
— Стоило собираться столь таинственно... Очередной реферат об аптечках... — с сердцем проговорил сосед Марии Петровны.
Яснева одобрительно засмеялась. Вот они, «малые дела», которым многие отдали дань! Сосед, этот вихрастый студент, прав.
— Опять долгий сказ о красавице деревне, о злых волках марксистах, задумавших разорить мужика! — Вихрастый студент откровенно зевнул.
— Да-с... Новая серенада деревне! — Мария Петровна потеснилась, чтобы вихрастый студент удобнее устроился.
— Вот и я считаю, что нельзя говорить о деревне как о едином и неделимом организме. В деревне есть кулак, в деревне есть бедняк... — громко закончил сосед, очевидно желая, чтобы на него обратили внимание.
