Приглушенно затрещал звонок. Мария Петровна выпрямилась и, чувствуя неприятную сухость во рту, направилась в прихожую. Сегодня она двери открывала сама, отпустив горничную в гости. Василий Семенович лежал в кабинете с сердечным приступом, девочек она отвела к его родным. Неизвестно чем мог закончиться этот день.
— В Москве ледоход в самом разгаре, — прогрохотал верзила в тулупе, напоминавший деда-мороза. Снег хлопьями лежал на широких плечах, на густой черной бороде.
— А разлива не будет — начальство приняло меры, — с готовностью ответила Мария Петровна.
И как ни странно, пароль не вызывал улыбки, хотя за окном валил снег, а Нева скована льдом. Мужчина прошел в столовую осторожно, на негнущихся ногах.
— Вам придется отвернуться, — просто сказал великан. — Бикфордов шнур.
Мария Петровна понимающе кивнула. Бикфордов шнур, человек — словно бомба... Мужчина решил пройти за ширму, но Мария Петровна остановила его. Осторожно помогла снять тулуп. Каждое движение стоило жизни! Ноги великана казались розовыми от бикфордова шнура. Она стала на колени и осторожно разматывала шнур. Тяжелыми кругами падал шнур на паркет, свертывался в клубки, словно змея. Пальцы ее слегка вздрагивали. Наконец разогнулась, облегченно вздохнула.
— Слава богу, добрался, — прогудел великан. — Ехать на конке побоялся, тряхнет ненароком, скольких людей загублю... Взял извозчика. Сижу, будто шест проглотил.
— Это делается на заводе, товарищ? — Мария Петровна старалась определить на глаз, сколько метров шнура лежало в кругах.
— Вчера обыск был. Перед сменой ввалились архаровцы, закрыли выходы, а братва-то ночью ковала оружие. Иные так любовно оттачивали напильники, что посеребри — кавказский кинжал. Видно, донес мастер. — Великан зло сплюнул и достал пачку папирос.
— Курить нельзя. — Мария Петровна выхватила папиросы.
— Ах да... Так вот. Солдаты охотились за оружием. Мастер с солдатами залезал в станки, а салага — ученики — уже тащила оружие крановщикам, которые рассовали его по балкам... Смеху. Крановщики уселись под самым небом, солдатам шуточки отпускали. Офицерик попробовал забраться на кран — кишка тонка...
— А мастер?
— Дрянь... Из царских пирожников. — Великан заметил недоуменный взгляд Марии Петровны и пояснил: — Из тех, кто входил в депутацию после Кровавого воскресенья. Долго, шкура, скрывал, что у царя побывал, стыдился. Приперли, так рассказал, как под охраной Трепова возили их в Царское Село, как в Александровском дворце из внутренних покоев изволил выйти государь, как милостиво простил убитым и сиротам их вину. — Великан, подражая псаломщику, гнусаво закончил: — «Я верю в честные чувства рабочих и в непоколебимую преданность их мне, а потому прощаю им вину их. Теперь возвращайтесь к мирному труду вашему, благословясь, принимайтесь за дело вместе с товарищами, и да будет бог вам в помощь».
— По заводам панихиды по убитым служат. Много радости в его прощении. — Мария Петровна презрительно скривила губы. — Вот вам прокламации для путиловцев. И особенно следите за дружинами. Оружие может быть любое — бомбы, револьверы, ножи, веревочные лестницы, колючая проволока против казаков и тряпка с керосином для поджога. Так настаивает Владимир Ильич.
Мария Петровна проводила рабочего, еще раз подивившись его богатырскому росту.
Весь день не закрывалась дверь в квартиру на Монетной. Рабочие. Студенты. Курсистки. Приносили динамит в поясах, и по комнате расползался сладковатый миндальный запах, запалы к бомбам в хитроумных жилетах, желтые аккуратные коробки с красными сургучными печатями — бомбы. На черном ходу топтались кухарки с интеллигентными лицами, в широких корзинах передавали последние листовки Петербургского комитета РСДРП.
Голубева принимала оружие. Столовой, самой просторной комнаты, оказалось недостаточно. Пришлось запрятывать взрывчатку в детскую. Работа требовала большой осторожности. А оружие все прибывало...
Прихватив ящик с браунингами, Мария Петровна направилась к мужу в кабинет. Василий Семенович лежал на кожаном диване, обмотав голову мокрым полотенцем. Глаза его напряженно следили за женой. Она поцеловала мужа в лоб и начала выкидывать книги, чтобы освободить место для ящика. Уловив его умоляющий взгляд, сказала:
